я не задал. Хотелось оставить себе хоть какой-то ничтожный шанс.
Хорошо, что проблема с почти немедленным перемещением в Мадрид возникла в месте, где такие проблемы легко решаемы. Посол, проницательный читатель по чужим лицам, расспросил, проникся и распорядился. В результате был забронирован билет на ближайший рейс. Я переговорил с Ирэной, передал ей ее долю и простился.
Посольская машина с трепещущим флажком на бампере доставила в аэропорт и почти без паузы «Боинг» поднялся в ночное небо и понес своих пленников в шишковатый хвост Европы, каким видится на карте и из космоса Пиренейский полуостров. Мой друг Вильом остался в норвежском посольстве, по предложению посла.
Без особых транспортных проблем через два часа после посадки я добрался до места. Испанский дом родителей. Мама в недвусмысленно темном платье. Бледная, прекрасная, молодая. И папа, молодой, полный сил. Никогда не болел. Папы нет? Я не мог представить это. Ерунда. Чушь собачья.
Мы обнялись, и я ощутил дрожь, неуловимую внешне вибрацию горя и отчаянья бедной женщины, которая не плакала, хотя хотелось выть. Мамочка моя!..
– Мама, что?
–Тромб.
Время всесильно. Время лечит. Время убивает. Время летит. Время еле идет. И время останавливается. Вместе с сердцем. И мое сердце запнулось, упало, провалилось на самое дно меня, я почувствовал присутствие чего-то чужого и холодного – времени не было, оно остановилось, и воздух пропал – но что-то, сильнее меня и чужой силы, выхватило и вернуло во время, которое пошло, затикали часики. Всему свое время, у каждого свой срок, подсказал кто-то сбоку. А может, сверху.
– Они ничего не смогли. Лучшие врачи.
–Мама…
– Он потерял сознание – и всё.
– Мама…
– Мы уезжаем домой. И он с нами.
– Что? Да, конечно.
– Я все сделала.
Все, что в силах человеческих. А сберечь, охранить ту певучую струну виолончельную, на которой подвешена была его жизнь, нам не дано.
Самолет, красиво раскрашенный в цвета испанского флага, принял нас на борт и понес на восток. Рядом со мной стоял кофр с урной, все, что осталось от бренного тела моего отца, покинувшего этот свет так неожиданно для себя и нас, беззвучно, без прощания и завета. Но его кровь теперь заговорила во мне внятно, с наследственной силой и колючий ком, стоящий в горле в равной мере принадлежал нам двоим.
Стюардесса, неплохая копия Пенелопы Крус, только крупнее своего оригинала-бесенка, остановила на мне свои испанские маслины и заскользила по проходу походкой вампирши от Тарантино. Белый удав, как чудовищный гибкий фаллос, слава Аллаху, не свисал с ее высокой шейки.
– Сеньор, Вам принести воды? – «Следите за своим лицом, сеньор!»
– Я бы выпил испанского красного вина.
– Марка вина, пожалуйста!
–Любое красное вино.
– Si, Senior!
В салоне поддерживалась прекрасная прохлада,
