не осталось. Богиня Афина: слова прозвучали абсолютно внятно, так что ошибиться было невозможно. Профессор, чей невероятный ум вмещал частицу каждой отрасли человеческого знания, сразу начал задавать вопросы на классическом греческом языке. Однако священник понял далеко не все, а ответил на почти непостижимом архаичном диалекте. И все же кое-что Маракот узнал, а главное, нашел посредника, с чьей помощью мы могли хотя бы отрывочно и приблизительно общаться с местными жителями.
– Друзья мои! Нам посчастливилось получить неопровержимое доказательство справедливости самой знаменитой легенды человечества, – высоким зычным голосом, как будто обращаясь к многочисленной аудитории, провозгласил профессор тем же вечером. – Любая легенда всегда основана на реальных фактах, даже если толща веков успела их исказить. Вам известно… а может быть, и неизвестно (“Второе вернее”, – пробормотал Сканлэн), что во время катастрофы на великом острове атланты воевали с древними греками. Исторический факт изложен Солоном в описании бесед со жрецами из египетского города Саиса. Справедливо предположить, что среди захваченных атлантами пленников были греческие священники, сохранившие свою религию. Насколько я понимаю, этот человек – потомственный служитель древнего культа. Не исключено, что с его помощью нам удастся узнать что-нибудь новое и о древнегреческом народе.
– Надо отдать должное здравому смыслу греков, – вставил Сканлэн. – Уж если приспичило поклоняться идолу, то лучше возвести на пьедестал красотку, чем образину с красными глазами и жертвенной печкой на коленях.
– К счастью, из-за разности языков эти люди не в состоянии понять твои взгляды, – заметил я. – А если бы поняли, ты наверняка закончил бы свои дни христианским мучеником.
– Пока я играю им на гармонике, ничего подобного не произойдет, – самодовольно ухмыльнулся уверенный в собственном успехе Билл. – Кажется, они уже так привыкли к этому, что не смогут обойтись без меня и моих песенок.
Подводные жители оказались добрыми, жизнерадостными людьми; жить с ними легко и приятно, но случаются минуты грусти, когда сердце неудержимо рвется домой, в утраченные родные края, а перед глазами возникают то милые квадратные дворики седого Оксфорда, то рослые вязы и знакомый кампус Гарварда. В первые дни подводного обитания утраченные места казались мне такими же далекими и недостижимыми, как лунный пейзаж, и только сейчас каким-то странным образом в душе проросла надежда когда-нибудь увидеть их снова.
Глава IV
Спустя несколько дней после нашего невольного появления в подводной стране любезные хозяева (или гуманные тюремщики: порой мы сомневались, как их называть) повели нас на прогулку по океанскому дну. Сопровождающих насчитывалось шестеро, включая вождя Мэнда. Мы собрались в том самом входном зале, куда впервые попали в день спасения, и теперь уже почувствовали себя в состоянии рассмотреть окружающее пространство более
