Нищенка на торте. Алексей Остудин

      И эту муку скоро перемелешь,

      а не помрёшь – останешься помреж.

      В авоську бросишь полбуханки зрелищ —

      орловский всё равно, как ни нарежь.

      Детей своих за шалости не тюкай,

      хоть самого не чешут за ушком.

      Однажды, подпоясавшись гадюкой,

      потопаешь за солнышком пешком.

      Товарищи, с утра, по магазинам,

      не продирая глаз, из дома – шасть,

      сбегают, словно раки из корзины,

      клешнёй за печень гулкую держась.

      У каждого есть повод подлечиться —

      на кухне приготовлены давно

      зелёный лук, селёдка и горчица,

      а за окном прокисшее вино.

      Грядущее с портрета смотрит косо,

      но только настоящий патриот

      закусит, огорчённо шмыгнет носом

      и тут же слёзы радости утрёт.

      Нас курица выклёвывает вроде.

      Дружны, как рифмы, вбитые в стишок,

      прощаемся, но долго не уходим

      и понимаем – всё, на посошок.

      Обветренной губы болит треска,

      «Аквариум», и джаз на грани фолка,

      по лезвию бегущая строка,

      висящая на ниточке двустволка,

      и молодость, и боты в соцсетях,

      больные, но живучие поэты,

      зажавшие в загашнике пустяк —

      по три-четыре сотки Интернета,

      в надежде, что удастся может быть,

      дождавшись урожая терпеливо,

      у Млечного пути перекурить,

      насущный хлеб забулькивая пивом —

      гуляя Эбби роуд поперёк,

      почёсывая пятку Ахиллеса,

      не каждый что-то путное изрёк,

      жалея остальных, идущих лесом,

      где невозможно тень перешагнуть,

      сороки шелестят засохшим скотчем,

      опять любовь теснит младую грудь,

      пора бы с ней завязывать, а впрочем…

      Великую империю поправ —

      в развале поучаствовал невольно —

      по полной оторвался, как рукав,

      а счастья нет – но есть покой и «volvo».

      Пока свистком размахивает рак,

      и лебедь не найдёт свои балетки,

      и щука подо льдом тоскует, как

      потерянная варежка на ветке,

      не выйти из зверинца сразу вон —

      прервётся у двери следов цепочка.

      Понравится какой-нибудь смартфон,

      подумаешь – прощай, вторая почка,

      наверно, проще кинуться с моста,

      рискуя на корягу напороться,

      но остаются светлые места

      от пятновыводителя на солнце,

      пока воспринимаешь без помех

      отчизны необъятные просторы,

      где столько женских тел сосками вверх,

      что постоянно тянет в эти горы.