текут в истощении числа,т. е. стекло или его границы – снег, летящий сквозь каркас уравнения: седина,
молоко:
сколько мы ещё будем способны слышать, как с этажа на этаж стекает смола,
как пылающий ветер, устав от себя,
выходит из «себя» зыбких границ, наблюдая
гранит,
приютивший золотое сечение в начало отсчёта, приняв за вспыхнувшего мотылька
то,
с каким усилием губы не пускают воздух в отверстия гласных – горят города,
деревни закутаны в цинк: разброс по карте матовых сновидений
сколько мы ещё будем способны слышать, как с этажа на этаж стекает смола,
как пылающий ветер, устав от себя,
выходит из «себя» зыбких границ, наблюдая
гранит,
приютивший золотое сечение в начало отсчёта, приняв за вспыхнувшего мотылька
то,
с каким усилием губы не пускают воздух в отверстия гласных – горят города,
деревни закутаны в цинк: разброс по карте матовых сновидений
(основание для реки), —
прорастёт ли письмо (хоть мы не просчитывали вероятность наперед)?
чего ожидать в такой пасмурный день? – скоплений? дождя? – или…
обломок стены, фотография рта в контексте летящих навстречу
разодранных сумраком фар, беглый символ в устье ночи, перешагнувший
возможность
«раскрыть», что плывёт по зрачку,
если резко коснуться твоих губ обрывком бумаги в слабеющем свете заката
– колебание —
так эхо взрослеет в дугах камней
параллельно расширению зрения.
Вялостью течь вообразить. Ростки принимать – «другим».
Пахнет скошенной травой; серебро опыляет гнёзда, делит надвое «целое»:
тень хрустит,
та что – пение корня,
другая – разлёт сахарной дымки, что и размах голосов
в подтверждение восходящей рукописи, сметающих стальную чешую
со «знания», с какой-либо попытки обернуться «чистой тотальностью»,
формой – уходить в мягкое умирание солнца, вблизи крепостных стен, где вихрь
латает пустоты в местах разрушенных звёзд о крылья тлеющих птиц в окончани
ях августа, но если ближе – страниц, почему-то не принятых почвой,
хотя мы следили,
(разобрав все несвязности, свободно висевшие между скрытных
смещений полудня в регистрах нисходящих потоков пепла),
чтобы книга снилась себе, как лето догорает в бесцветности вырванной фразы из
повествования, так бережно хранимого городскими сумасшедшими.
