из адского пламени рождены.
Но зачем-то же ведьм жгли. Хотя ведьма – не демон. А я – не очень-то ведьма…
Вроде бы.
Но демонам не положено входить в дом божий… А-а-а-а-а-а-а! Срань. Похрен! И я дергаю ручку сраной церквушки, и та с пронзительным хрустом остается у меня в руках. Заперто! И где же бог, когда он так нужен?! Я не с рождения же вот это вот с крыльями и рогами…
Но мир молчит. Я бью по двери кулаком, ломая деревяшки. Но уже не успеваю сделать большего. Острая боль пронзает все тело вместе с острыми зубами сельских вил, вышедших из живота на прогулку.
Это, мать моя женщина, больно! Но как красиво стекает кровь по металлическим направляющим. Кап. Кап. Кап. Точка за точкой красным по коричневому. Почему я не чувствую ничего, кроме… Удовольствия? Что за дерьмо?.. Сраное нечеловеческое дерьмо!!!
– Что, ведьма?! Не можешь попасть в храм божий?!! – кричат мне в спину. – Не пускают двери дома божьего?!!
В ответ же я… медленно кладу руку на древко вил и так же медленно достаю их из своего тела. Чтобы каждый мог увидеть и насладиться этой картиной. Кровь хлещет ручьями, боль стегает по нервам, но это все лишь добавляет в копилку новых способов получения удовольствия.
Кошмар…
Просто нечеловеческий кошмар.
– Вы так хотите насадить кого-то на что-то? – я не узнаю свой голос, полный похоти, злости и страсти. – Насадить демона на вилы? Это прекрасная идея, я вам скажу.
А я внутри этого жаждущего развлечения тела понимаю, что ничего не понимаю. Еще несколько мгновений назад страх полностью владел всем моим существом. А сейчас? Сейчас я стою с окровавленными вилами в руках и с жаждой смотрю на еще недавно желавшую моей смерти толпу.
Что изменилось? Что произошло? Что со мной?
Я схожу с ума? Или уже сошла?..
– Это адское отродье хочет запугать вас! Не поддавайтесь! – кричит монах, размахивая святым писанием.
И мне уже не сдержаться. Лавина уже несется, собираясь погрести под собой всех и каждого. Ведь я разжигаю огонь чужого порока. Я – демон. И пусть этот бог не открыл мне двери своего дома… Пусть.
Их откроют для меня его же послушники.
– Ты так жаждешь власти, епископ. Так хочешь получить единоличный контроль над паствой овец, подходящих только для того, чтобы их остригать и отправлять на бойню…
– Заткните эту лживую пасть! – срывается он на крик. – Она вводит вас в сомнения!
– Или может, открывает глаза? – мягко отвечаю. – Посмотри, что ты с ними сделал? Что говорит Бог? "Не убий". Он не делил на виновных и правых. Он любит всех одинаково. А ты, кто говорит от его имени, что утверждаешь? Или ты считаешь, что прихожане не умеют сами определять разницу между жизнью и смертью? Они глупы, так ты думаешь?
Я смотрю на всех остальных. На тех, в чьих лицах еще горит огонь ненависти. Вот только вектор приложения этой силы меняется.
– Да, я та, кого вы называете ведьмой. Но куда я пришла в
