от этого стало. Повезло ей с братом. «Да я ползком ползать буду, лишь бы обузой ему не быть! А боль – это ничего, это и потерпеть можно». Взяла костыли и захромала к двери.
– Что за праздник такой у нас сегодня, братец, – радостно сказала она, входя в кухню, – что так задорно и весело пирогами пахнет?!
А голос ей женский из-за печи отвечает:
– Ты уж не серчай, девонька. Похозяйничала я здесь. Порадовать да побаловать тебя захотелось. Вы ребята славные, хорошие. Вот и напекла пирогов с грибами да с капустой. Садись, моя хорошая, отведай.
Тетя Дуня соседка поставила на стол большой поднос с румяной выпечкой.
– А где Егор? – растерянно пробормотала Маруся.
– Так что же не сказал он тебе? В город он ушел. За лекарствами какими-то для тебя, так мне объяснил. Просил приглядеть за тобой, помочь, если что понадобится.
– В город, за лекарствами, – упавшим голосом прошептала себе под нос девушка, догадываясь о настоящей причине отлучки брата.
– Да что ты? Побледнела вся. Поесть тебе надо. Бедняжечка! Совсем иссохлась. Вот покушаешь, да я тебя на свежий воздух выведу. На крылечке посидишь.
– Не хочу я, тетя Дуня, на крылечке сидеть. А за пироги спасибо большое. Очень вкусно, – отщипнула она кусочек теста и в рот положила. Улыбнуться себя заставила.
– Хочу, не хочу, а надо! – серьезно возразила соседка. – Лицом ты девка красивая. Глядишь, мужичок какой мимо проходить будет, да и залюбуется. А ты улыбнись в ответ. Может, чего и завяжется, и срастется, и женится он на тебе.
Маруся от таких слов покраснела. Ни с кем она подобных речей не вела. Мечтать-то мечтала, как любая девушка, о любви да о суженом. Да только понимала, что пустые это мечты, несбыточные.
– Да что Вы, тетя Дуня, говорите. Кому я такая нужна, калека безногая.
– А ты почем знаешь, нужна, не нужна? На каждый товар свой купец найдется. А мужик тебе нужен. Егорке-то тяжело одному со всем справляться. Помощь ему в хозяйстве требуется. Вон и дом у вас обветшал совсем. Ты послушай. Я знаю, что говорю. Я-то, как мужа схоронила, совсем одна осталась. Все сама, сама. Трудно мне стало. С мужиком-то все легче.
Неожиданный для Маруси разговор на время отвлек ее от тяжелых мыслей. Волнение за Егорку чуть приутихло. А тетя Дуня продолжала.
– И помочь-то мне совсем некому, – горестно вздохнула она. – Сын-то у меня, знаешь ли, совсем непутевый стал.
– А что такое с сыном Вашим? – поинтересовалась девушка. Увлеченная беседой, она и не заметила, что уже доедала третий пирог.
– Так пьет беспробудно, жену бьет. Та и дитя потому выносить не может, все скидывает. Эх, говорила я ему в детстве: не лезь ты к чертенку этому. Нет, не послушался меня. Вот теперь и расплачивается, – взгляд тети Дуни затуманился, стал грустным, задумчивым.
– К какому чертенку, теть Дунь, – не поняла Маруся.
– Да к ребенку Фроськиному. Все чертенком его называли. Уж больно страшный был. Да что уж тут говорить! Уродец!
