с бумагами, табурет тяжелый и двигается свободно, как и стол (это лет через 5 только их закрепили к полу, а потом и решетки установили), расстояние между мной и ним – сантиметров 15, и видеокамер в кабинете нет…
Собираю себя и начинаю работать, решив: будь, что будет.
Все прошло нормально. «Спасибо» доброжелательности "своего первого арестованного" я даже сказала. Он оценил.
А выводы я сделала: необходимо излучать спокойную уверенность с легким нажимом, что бы ни случалось, и как бы подследственные себя ни вели.
Позже уяснила, что любое, даже самое хамско-агрессивное поведение – способ защиты, на который просто не надо вестись, гнуть свою линию.
Многие молодые следователи делают одинаковую ошибку, принимая защитное поведение подследственных (да часто и адвокатов) как личное оскорбление. Видела постоянно. И начинаются: ор и бессмысленные препирательства, ведущие к ухудшению изначально конфликтных отношений, а часто и к полной невозможности продолжать работу по делу.
Я разделяла рабочие и личные отношения. С многими из адвокатов мы учились на одном курсе и даже жили в одном общежитии.
И в каждом подследственном, каким бы он ни был, видела человека, прежде всего. За редкими исключениями, они это понимали.
В первый год самостоятельной работы я прекратила примерно 95% находящихся в моем производстве дел.
Принцип исповедовала такой: если можно не доводить дело до суда, разрешив противоречия и возместив причиненный ущерб, и находились хоть какие-то основания, надо все решать миром.
В то время в УПК было предусмотрено достаточно статей для досудебного урегулирования.
И несколько позже я поняла, что нам, молодым, специально давали неоднозначные дела, мы были полны энтузиазма и незамутненных знаний, чтобы найти решения для многолетних "залежей", от которых старшие товарищи отпихивались, как могли.
Еще через несколько лет наш, достаточно молодой прокурор района, давал нам в декабре карт-бланш на разрешение таких дел: "Кто придумает и внятно изложит приемлемые основания для прекращения, подпишу все." Мы пользовались. Правда, в первые несколько лет это было проще – не довлели усвоенные стандарты, аргументы формулировались легко и основательно. Нас хорошо учили!
Со временем-таки мышление как-то усреднялось что ли или глаз "замыливается". Когда через пять лет нашли моего первого отпущенного задержанного, я перечитала свое дело и свои постановления… Что сказать, ТАК я уже не напишу, а жаль!
В те "веселые 90-е" у меня, некогда пламенного пионэра, появилась привычка креститься, выходя из помещения. Каждый день был непредсказуем. Особенно суточные дежурства (по два-три в месяц). Не то, чтоб прям непременно убьют, но в нашем, на то время самом криминальном городе России, машины из автоматов расстреливали и днем, гранаты в окна кидали, даже из "мухи" по администрации жахнули. Как много позже мне стало известно, просто рядовым ОПСникам
