Одни обвиняли его в безразличии к своей новой религии, другие ссылались на жадность и нежелание нести расходы. Третьи поминали какую-то юношескую любовную историю и светловолосую девушку, которая зачахла от тоски на берегу Атлантики. Как бы то ни было, Феррьер оставался строгим приверженцем безбрачия. Во всех остальных отношениях он подчинялся религиозным догматам молодой колонии и приобрел репутацию человека набожного и добропорядочного.
Люси Феррьер росла в бревенчатом доме приемного отца и помогала ему во всем. Материнскую заботу и опеку ей заменили свежий горный воздух и бальзамический аромат сосновой смолы. С каждым годом она крепла и вытягивалась, щеки наливались румянцем, шаг приобретал упругость. Многим из тех, кто проезжал большой дорогой, примыкающей к ферме Феррьера, приходили на память давно забытые мечты, когда они замечали гибкую фигурку Люси на пшеничном поле; многие вздыхали, увидев девушку на отцовом мустанге, с которым она управлялась легко и грациозно, как подобает истинной обитательнице Запада. Бутон превратился в цветок; в тот год, когда отец превзошел богатством всех местных фермеров, дочь сделалась самой красивой девушкой всего тихоокеанского побережья.
Отец, однако, не был первым, кто обнаружил, что его дочь больше не ребенок. Отцы редко замечают первыми. Таинственная перемена происходит скрытно и постепенно, и ее нельзя привязать к определенной дате. Сама девочка не понимает до тех пор, пока тон чьего-то голоса или касание руки не заставит ее сердце затрепетать; тогда она, испытывая одновременно гордость и страх, отдает себе отчет в том, что в ней пробудилось нечто новое и большее. Не многие забывают этот день и не держат в памяти незначительный случай, возвестивший зарю новой жизни. В случае Люси Феррьер эпизод сам по себе был немаловажным, не говоря уже о том, как он повлиял на судьбу и самой девушки, и многих других людей.
Стояло теплое июньское утро, и «святые последних дней» хлопотали, как пчелы в улье, который выбрали своей эмблемой. Работа кипела в полях и на улицах. По пыльным дорогам бесконечной чередой шли тяжело нагруженные мулы. Все они направлялись на запад: в Калифорнии началась золотая лихорадка, а главный сухопутный маршрут туда проходил через Город Избранных. С окрестных пастбищ тянулись отары овец и стада волов; совершали нескончаемое путешествие, одинаково изнурявшее людей и лошадей, обозы усталых переселенцев. Среди этого пестрого скопления лавировала с ловкостью опытного всадника Люси Феррьер – прекрасное лицо пылало от быстрого движения, длинные каштановые волосы развевались на ветру. Отец отправил ее в город с поручением, и она, со свойственным юности бесстрашием, летела по привычке сломя голову, думая только о том, как лучше справиться со своей задачей. Запыленные искатели приключений провожали ее изумленными взглядами, и даже бесстрастные индейцы, с поклажей из шкурок, забывали о своем привычном стоицизме, восхищаясь красотой бледнолицей девы.
У
