хватает глаз, простирается плоская равнина, пятна солончаков перемежаются зарослями карликового чаппараля. Горизонт замыкает длинная цепь гор, зубчатые вершины местами заснежены. На всем этом обширном пространстве полностью отсутствует жизнь – нет даже малейших ее признаков. Не пролетит в стальной синеве небес птица, не проскользнет по тускло-серой земле тень, а главное, все тонет в непроницаемой тишине. Вслушивайся сколько угодно – ни шелеста, ни шороха по всей бескрайней пустыне; одно безмолвие, полное и гнетущее.
Выше было сказано, что признаков жизни здесь нет совсем. Но это не так. С высот Сьерра-Бланко можно различить тропу, которая вьется по пустыне и теряется в дальней дали. Ее проложили колеса и истоптали ноги множества искателей приключений. Там и сям белеют под солнцем яркие пятна, хорошо заметные на тусклом фоне соляной корки. Подойдите и посмотрите, что это! Это кости: одни крупные, другие короче и тоньше. Первые остались от волов, вторые – от людей. На протяжении пятнадцати сотен миль этот страшный караванный путь прослеживается по останкам тех, кто пал на его обочинах.
Четвертого мая тысяча восемьсот сорок седьмого года все это разглядывал со склона одинокий путник. По виду его можно было бы принять за самого гения этих мест или же их демона. Сторонний наблюдатель не смог бы определить, четыре ему десятка или все шесть. Худое, изможденное лицо его было плотно обтянуто смуглой, сухой, как пергамент, кожей; в длинных каштановых волосах и бороде пятнами проступала седина; глубоко сидящие глаза горели неестественным огнем; меж тем рука, сжимавшая винтовку, состояла словно бы из одних костей. Чтобы не упасть, путник опирался на свое оружие, однако высокий рост и мощный костяк свидетельствовали о природной силе и выносливости. Притом на лице его выпирали кости, одежда свисала мешком с иссохшего тела – именно поэтому он выглядел дряхлым стариком. Путник умирал – умирал от голода и жажды.
С трудом тащился он по ущелью, а затем забрался чуть выше, на склон, в бесплодной надежде заметить где-нибудь воду. И что же перед ним открылось? Огромная солончаковая равнина и отдаленный пояс суровых гор, без признаков растительности, которая бы указала на наличие влаги. Ни проблеска надежды во всем безбрежном ландшафте. Путник безумным взглядом окинул север, восток, запад – и понял: тут его странствиям наступит конец, этот бесплодный склон станет его могилой. «Сейчас или двадцать лет спустя на пуховой постели – какая разница», – пробормотал он, опускаясь на землю в тени большого валуна.
Прежде чем сесть, он положил рядом бесполезную винтовку и спустил с правого плеча большой узел, завернутый в серую шаль. Судя по тому, как ударилась о землю эта ноша, она была не по силам изможденному путнику. И тут же из серого свертка вырвался жалобный всхлип, наружу высунулись испуганное личико с яркими карими глазами и грязные, в ямочках, кулачки.
– Ой, мне же больно! – пожаловался детский голос.
– Прости, – ответил мужчина, – прости, я нечаянно.
Развернув серую шаль,
