style="font-size:15px;"> – Не знаю, баб Валь. Я устала с ней спорить и ругаться. Нет уже никаких сил. Скоро ей исполнится восемнадцать, и я вообще перестану быть ей указом. Я упустила ее. Недоглядела. А теперь что толку кричать и требовать от нее что-то? Я за Кирюшу переживаю. Я не смогу его одна поднять.
– Ты сильная девочка. Справишься обязательно, я знаю. Со своей стороны я помогу всем, чем смогу.
– Вы и так очень сильно помогаете. Плату за квартиру не берете, с Кирюшей сидите. Я вам очень обязана.
После рождения Кирюши баба Валя перестала брать с меня плату за жилье. Я оплачивала только коммунальные услуги. Было неудобно перед ней, но она настояла, чтобы пока все оставалось так. Я же каждый месяц выделяла деньги и покупала ей кое-какие продукты в благодарность. Она ругалась, но, видя мою непреклонность, сдавалась и принимала пакеты с едой.
Но, несмотря на ее доброту, я понимала, что так нельзя. Баба Валя живет на одну пенсию, большая часть которой уходит на лекарства. Родных у нее практически нет. Сын давно живет в другом городе, мать не навещает и не помогает. Так что деньги за жилье ей лишними не будут.
– Да мне в радость быть полезной. Не думай об этом, Викуша. Силы у меня еще есть, так что с малышом помогу тебе.
Кирюша проснулся только через час, собрав его и еще раз поблагодарив добрую женщину, вернулась в свою квартиру.
До вечера я успела немного прибраться, приготовить ужин и поиграть с племянником. Кирюша рос очень любознательным и активным ребенком. Я обожала наблюдать за ним. Он уже вовсю пытался сам сидеть, тянулся к заинтересовавшим его игрушкам и с самым серьёзным видом изучал их.
Педиатр на последнем приеме порекомендовал мне вводить в рацион Кирюши овощные пюрешки. Поэтому на ужин Кирюша знакомился с новой пищей. Брокколи ему зашли на ура. Он умял всю баночку. А на ночь еще и бутылочку смеси выдул. Я радовалась его хорошему аппетиту.
Раз кушает, значит здоров. Верно?
Смотря на чистого и сытого ребенка, сладко сопящего в кроватке, я не понимала, как он может не трогать сердце сестры. Малыш ведь чудесный.
Но, видимо, травма от насилия глубже и серьезнее, чем я могу себе представить. Возможно, Катя просто не может смотреть на Кирюшу, так как он напоминает ей о надругательстве.
Поцеловав в лобик племянника, отправилась на кухню ужинать. Желудок уже сводило от голода. Пришла пора подумать и о себе.
Быстро поужинав, помыла посуду, собрала игрушки и только после этого отправилась в душ.
Спать я легла в начале первого, сестры еще не было дома, и на мои звонки она не отвечала.
Я переживала, но по большей части уже привыкла к ее позднему возращению.
Катя вернулась, когда за окном стало уже рассветать.
Побросав вещи на пол и громко топая, она завалилась рядом со мной спать.
Запах перегара стоял такой, что и гадать не пришлось. Сестра снова была пьяна.
Отложив разбирательства
