не пахло.
– О, ты посмотри, у нас в самом деле прогресс! – провозгласила Эмма и откинула волосы за спину.
У Джека стоял так, как не стоял еще никогда. А если бы малыш сделался подлиннее, его тень дотянулась бы до самого пупка.
– Боже мой, Джек, что ты намерен с этим делать?
– А я должен что-то с ним делать? – в полном изумлении спросил Джек.
Эмма обняла его, прижалась к нему обнаженными грудями; пенис Джека терся о ее шерстяную юбку, Джек немного подвинулся, чтобы пенис касался Эмминого бедра, так ему было удобнее.
– О, Джек, – сказала Эмма, – сладкий мой, какие слова! Ты такой милый, слова тебе вообще не нужны! Разумеется, тебе ничего не надо с ним делать! Просто в один прекрасный день ты захочешь сделать с ним кое-что, в тот день ты заодно узнаешь, что именно. И этот день будет не просто день, а о-го-го какой день!
Джек накрыл грудь Эммы рукой, Эмма сжала его лицо сильнее. А потом – ну, это все придумал малыш, Джек тут ни при чем. Эмма и Джек сидели рядом на кровати, обнимались, но пенис каким-то образом все еще касался Эмминого бедра. Стало быть, Джек чувствовал пенисом бедро Эммы; раз так, то и Эмма должна была чувствовать бедром его пенис. Ему было восемь, Эмме – пятнадцать. И тут Джек перекинул ногу через другое бедро Эммы, и получилось, что он лежит на ней сверху, а малыш зажат у нее между ног и касается обоих ее бедер.
– Джек, ты понимаешь, что делаешь? – спросила Эмма.
Разумеется, ни черта Джек не понимал. Эмма жевала мятную жвачку, Джек чувствовал запах.
– Ну, зато малыш, наверное, понимает, – ответила сама себе Эмма.
Джек не мог дотянуться руками до ее бедер, только до кружев на трусиках, которые Эмма положила поверх юбки.
– Ну, конфетка моя, покажи мне, что знает твой малыш, – дразнила Джека Эмма.
Ласкательное «конфетка моя» в устах Эммы служило заодно и дразнилкой.
– Я не знаю, что знает малыш, – не стал скрывать Джек, и тут и он, и малыш сделали одно важное открытие.
Оказалось, между бедер у Эммы растут волосы!
Едва пенис коснулся этих волос, Джека пронзила мысль – сейчас Эмма его убьет. Она изо всех сил сжала ноги и перевернула его на спину. Малыш весь запутался в складках ее юбки. Эмма не сразу нашла его рукой, Джек боялся, что она его вовсе оторвет. Ничего подобного – она лишь немного грубо его сжала.
– А это что такое? – спросил Джек; ему было страшно – не от того, как Эмма держит его пенис, а от этих странных волос.
– Нет, это я тебе не покажу, конфетка моя. Это уже будет надругательство над несовершеннолетними.
– Чего-чего?
– Ты не поймешь, но тебе будет очень страшно и неприятно, – сказала Эмма.
Джек сразу же поверил. Странно было другое – и Джек, и «малыш» почему-то очень хотели быть там (другое дело, что Джек и правда боялся увидеть, что там спрятано).
– Я не хочу туда смотреть, – быстро сказал он.
Эмма разжала ноги, отпустила пенис, затем снова взяла его в руки, но куда нежнее.
– Итак, одну вещь мы установили
