называть Ого: несравненное, бесподобное, изумительное, единственное!!! Однако более кратко и эффектно звучит всё же: «Ого»! В свете сказанного, и ежу ясно, – кивнул младенец на выглядывающего из-под лопуха ежа, – что, так как в круговой очерёдности смен вещей сменяются всевозможные несамодостаточные вещи, в том числе и всевозможные общественно-экономические формации (исторического круговорота теория в этом смысле права), то это гарантирует в будущем и социализм, и полный коммунизм. Это истинная гарантия, а не ложная от диалектического и исторического материализма и «научного коммунизма». И, при этом, не забывай, что бытие всех несамодостаточных вещей и их небытие – это одно-единственное, вечное и самодостаточное свойство, верно названное словом: «Ого»; и, согласно Ого, в свои времена будет верна любая из ныне лживых религий.
– О-го-го!!! Каково Ого! Вот так свойство!!! – пропищал ёж, восхищённо сверкая бусинками глаз. – И ясно, что слово: «свойство» здесь отнюдь не в смысле рода, или характера, или родства по браку, – сообразил он, и уточнил: – Вот так атрибут!!!
– Да, подтверждаю, что всё бренное было и повторялось в круговой очерёдности изменений и смен! Уж я-то многое видел из того, что покрыто мраком для многих других существ, о многом слышал, всё понял, всё знаю и цепко в памяти держу! Да, всё так называемое многообразие, и очерёдность изменений и смен, и сами изменения, и смены, короче говоря: всё бытие бренных вещей и их небытие – всё это – одно-единственное, вечное, самодостаточное свойство, названное: «Ого»! Да, я – незаметный, но весьма замечательный знаток Его Величества Ого! И, конечно же, я отнюдь не «белочка»! – гулко «проухал» из дупла древнего вяза старый филин.
Младенец согласно кивнул головой и продолжил вещать: – Вот Бальмонт-чертяка в стихотворении «Тринадцатый» до истины не допёр, но весьма красиво:
А кто же тот Тринадцатый?
Он опрокинул счёт.
А кто же тот Тринадцатый?
– Я ваш отец, я Год.
Не я ли вам в кружении
Дал ведать бытие,
В различном выявлении
Различное своё?…
– Не допёр не только в этом отрывке, но и во всём эффектном стихотворении, а ты и вовсе со своей материей в истину пытался влезть, словно с суконным рылом да в калашный ряд! Тут на твой счёт заслуженно было бы пальцем у виска крутить, или послать тебя к такой-то матери, с твоей неполноценной саморазвивающейся материей! Но я, пребывающий под благотворным влиянием своего отца, от заслуженного тобой оскорбительного действия и матерного слова воздержусь! И ежу ясно, что всё вышесказанное мной и филином – это не дадаизм, не чушь и не околесица, а объективная истина, и она выходит далеко за грань дозволенного вашей марксистско-ленинской философией; далеко, ибо всё то, что я и филин говорили – это существенная истина, истина Божьей инстанции, а отнюдь не из вашего департамента – этого рассадника
