стало возможно спокойно обойти звездолёт и рассмотреть его со всех сторон. Взяв из мини-холодильника, притащенного им сюда, бутылку газировки, включил в отсеке режим вентиляции с последующей ионизацией. «Чем чище и свежее здесь будет, тем приятнее мне предстоит путешествие», – размышлял Морохов. Вернувшись в рубку, обнаружил, что во встроенном бортовике висит сообщение, причём адресованное явно не ему. Это раздражало, что всё было не чисто, и сообщение продолжало непрерывно мигать, хоть и не издавало никаких лишних звуков: «Вы полное ничтожество, Эддигон. Сколько раз я просил сделать всё чисто? Сколько, а? Но вы всё равно продолжаете купаться, но уже в грязи. Простите, но на этом наше знакомство прекратится. До свидания!»
«По всей видимости, бывший мусорщик помогал пиратам, но тех явно не впечатлили его мозговые способности. Или его опередил генерал, просто уволив, раз он не успел прочитать эту запись. Ну да ладно, – Морохов сел поудобнее в кресле и принялся программировать в древнем компьютере координаты с вычислением автоматического пути. – Довольно интересно прокладывать путь, обходя все возможные звёзды, большие метеориты и другие известные вбитой навигационной системе угрозы перелёта». Он не встретил на пути ни одной маломальской планеты. Хоть бы что-нибудь, но, увы, по маршруту координат, где слышали песню Дельты, ничего подобного не было. Ему предстоял долгий перелёт в полном даже по отношению к космосу одиночестве. Это будет самым грустным перелётом в его жизни. Но не только такие мысли его посещали: «Быть может, они и выбрали её из-за такого интересного расположения по отношению к самой станции. Дело в том, что генерал уже говорил, что на ней проводили эксперименты по сверхперемещениям, и, возможно, они рассчитывали именно на этот маршрут, да и станция, если мне не изменяет память, уже давно висит на одном месте в этой точке координат. Всё дело усложнялось ещё и затёртым наглухо защитным стеклом, закрывающим собой сам бортовик. Хотя при всём этом можно было разглядеть, что он качественно выглядит, когда звездолет только построили, скорее всего, тот и сам весь блестел».
Закончив с прокладыванием маршрута, Морохов перевёл режим двигателя из «актива» в «авто», зафиксировал штурвал-джойстик. Проверил все датчики и те, которые уже работали в автоматическом режиме.
Режим автоматизации, вроде, работал исправно. Он ещё немного понаблюдал за панелью, ничего не происходило: «Большего и желать не надо было». Он встал, вернувшись в центральный отсек, отключил систему очистки воздуха и устроился на диване в попытке расслабиться, но как-то не ощутил уюта. То ли из-за постоянного давления за бортом звездолёта, то ли ещё из-за чего. Возможно, всё текло не так гладко, как ему самому этого хотелось. Он направился в сторону, всё ещё запертого, грузового отсека: «Что ты скрываешь за собой?» Морохов постучал по тяжёлой железной двери рукой и даже приложил к ней ухо: «Ну, вдруг там спрятан контрабандный вихр? Никто же не знает, но, видно, его просто списали из-за сломанного трюма, вот и всё». Но осадок неприятный не собирался никуда уходить. Он
