поведет нас, – встрял в диалог отец, садясь на кровати, – мы уйдем прямо сейчас же. Этой же ночью, пока они будут сжигать мою маленькую девочку. Мы уйдем в горы, где все эти пожары закончатся. Никто не будет сжигать ведьм и колдунов, никто не будет преследовать нас, потому что там будем только мы.
И они ушли под покровом ночи. Они оставили дом, дела, знакомых. И те, кто умели видеть и знали, подумали, что семья Кабрера поступила не так уж и глупо. Уйти от тех, кто убивает тебя едва увидев, что ты умеешь колдовать, явно лучше, чем жить в подполье и каждую минуту думать, не выдал ли чем себя. И так число ведьм в городах и селах стало убывать.
Глава 1
Алессандра Хосефина Эрнандес сидела в заляпанном лекарственной мазью платье и, запустив пальцы в жидкие тонкие волосы, думала о том, как она ненавидит праздники со всей их бессмысленной мишурой. Сегодня был не просто праздник, сегодня было её двадцатипятилетие, день рождения, и от этого она ненавидела все происходящее еще больше.
Родиться огнемагом в краю, полном смертоносного огня и пепла, было для Алессандры своеобразной насмешкой. Семья ее, сильных магов, но умудрившихся обеднеть из-за легкомысленного отношения к финансовым делам и привычки жить не по средствам, к суперспособности дочери относилась как к неизбежному недостатку, такому же, как ее непримечательная внешность или стремление всегда стоять на своем. Родители признавали, что дочь не слишком удалась, но, пока нет другой (а другой дочери или сына они так и не дождались), надо любить эту, постаравшись воспитанием улучшить то, что ещё возможно улучшить. Поскольку ни маленький рост, ни светлые, тонкие, «не испанские», как говорили в семье, волосы, ни пепельного цвета глаза исправлению не поддавались, все силы были брошены на корректировку характера.
Воспитание включало в себя советы относиться к себе как к обделенной, внешность стараться улучшить с помощью магии и отрепетированного выражения лица, которое в семье называлось «милым» и «женственным», а дурной упрямый характер спрятать подальше, иначе можно полностью забыть о приличном замужестве.
Взвесив все за и против, Алекс сделала свой выбор и предпочла забыть о замужестве, но характер оставить, какой есть.
Гуляя по острову, сначала после домашних занятий, затем во время каникул, она подолгу размышляла о свойствах огня. Огня своего и того, которые извергали вулканы, оставляя после себя лишь огромные равнины, серые, бесплодные, полные холодного равнодушия к любым формам жизни. Размышления были по большей, части неприятные и её собственный огонь недовольно ворочался где-то возле солнечного сплетения.
Огненные потоки лавы, живой и красивой, застывали бесформенными неопрятными камнями, успев за свое краткое существование вне глубин вулкана жадно и бессмысленно уничтожить все, попавшееся им на пути. От этого Алекс неизменно мерзла и куталась в серую шаль.
– Смотришь часами на этот пепел, вот и сама вся серая, что глаза, что лицо, – осуждающе говорила мать и недовольно поджимала тонкие аристократические губы, –
