Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала. Карен Армстронг

      © Холмогорова Н.Л., перевод на русский язык, 2022

      © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

      Введение

      Небольшая статуэтка слоновой кости из Ульмского музея – быть может, древнейшее известное нам свидетельство религиозной деятельности человека. Человекольву около сорока тысяч лет. На человеческом теле – голова пещерного льва: фантастическое существо в тридцать один сантиметр высотой спокойно и пристально смотрит на зрителя. Осколки этой статуэтки, заботливо спрятанные в потайном уголке, были обнаружены в пещере Штадель на юге Германии за несколько дней до начала Второй мировой войны. Известно, что в этих краях обитали группы Homo sapiens, охотились на мамонтов, оленей, бизонов, диких лошадей и других животных; однако в пещере Штадель они, по всей видимости, не жили. Должно быть, она, подобно пещерам Ласко в Южной Франции, предназначалась для ритуалов общины: собираясь здесь, люди вспоминали и разыгрывали мифы, придававшие смысл и цель их тяжелому, зачастую пугающему существованию. Тело человекольва хранит на себе следы тысяч прикосновений, словно верующие ласкали и поглаживали его, рассказывая его историю. Человеколев показывает нам также, что в те далекие времена люди уже умели представлять себе нечто несуществующее. Тот, кто вырезал его из бивня мамонта, был человеком в самом полном смысле слова: ведь Homo sapiens – единственное животное, способное воображать нечто, не относящееся к настоящему или ближайшему будущему. Итак, человеколев создан воображением – способностью, которую Жан-Поль Сартр определял как «умение мыслить то, чего нет»[1]. Мужчины и женщины той далекой эпохи уже жили в реальности, не ограничивающейся тем, что можно увидеть, услышать и потрогать; и дальнейшая история человечества безмерно развила и углубила эту способность.

      Наши величайшие достижения как в науке и технике, так и в искусстве и религии порождены воображением. С чисто рациональной точки зрения человекольва следует отвергнуть; он – не более, чем химера. Но неврологи говорят, что на самом деле мы не имеем прямого доступа к миру, в котором живем. Нам доступны лишь слепки или отпечатки мира, сложным образом преобразованного нашей нервной системой; так что все мы – и ученые, и мистики – имеем дело лишь с собственными представлениями о реальности, а не с ней самой. Мы видим мир не таким, каков он есть, а таким, каким он нам представляется; одни наши интерпретации точнее других, но абсолютно точной интерпретации не существует. Эта новость – пожалуй, тревожная – означает, что «объективные истины», на которые мы полагаемся, иллюзорны[2]. Мир здесь, перед нами: его формы, его энергия существуют. Но наше восприятие мира – лишь ментальная проекция. Мир лежит вне наших тел, но не за пределами нашего разума. «Мы и есть эта маленькая вселенная, – писал бенедиктинский мистик Беда Гриффитс (1906–1993), – микрокосм, в котором, как в голограмме, присутствует макрокосм»[3]. Мы окружены реальностью, которая превосходит – или «выходит за» – пределы нашего понимания.

      Таким образом, то, что мы воспринимаем как истину, неразрывно и неизбежно связано с миром, сконструированным нами для самих себя. Едва овладев орудиями труда, первые люди принялись создавать произведения искусства, придающие смысл ужасу, чудесам и тайнам бытия. И с самого своего возникновения искусство было тесно связано с тем, что мы именуем «религией» – в сущности, тоже формой искусства. Стены пещер Ласко – культового места первобытного человека – покрыты бесчисленными изображениями местной дикой фауны, насчитывающими не менее девятнадцати тысяч лет; а неподалеку, в подземном лабиринте Труа-Фрер (Трех братьев) в Арьеже нас встречают впечатляющие мамонты, бизоны, росомахи и мускусные быки, высеченные в стенах. И в центре сцены – массивная получеловеческая, полузвериная фигура; пройдя через узкий подземный тоннель – единственный путь в этот доисторический храм, – посетители оказываются под взглядом ее огромных пронзительных глаз. Как и человеколев, это химерическое создание не соответствует ничему, что было бы нам знакомо в эмпирической реальности – но, быть может, отражает реальность более глубокую: подспудное ощущение единства зверя, человека и божества.

      Человеколев знакомит нас с несколькими темами, которые нам придется затронуть в разговоре о писании. Он показывает, что с самого начала своего существования люди сознательно культивировали восприятие бытия, выходящее за пределы эмпирического, и обладали инстинктивным стремлением к некоему более высокому модусу существования – к тому, что иногда называют Священным. Так называемая «вечная философия» (это название она получила потому, что присутствует во всех культурах вплоть до Нового времени)

Скачать книгу