чужим. Миф и ритуал так тесно сплетены, что ученые спорят о том, что появилось первым: мифический сюжет или связанные с ним ритуалы.
На протестантском Западе ритуал часто считают второстепенным по отношению к писанию или даже отвергают, как «папистское» суеверие. Но вплоть до начала Нового времени чтение писания вне его ритуализованного контекста ощущалось как нечто неестественное и неполное, вроде чтения либретто оперы. Порой, как мы увидим, ритуал оказывался даже намного важнее писания. Некоторые ключевые религиозные учения – например вера христиан в то, что Иисус был воплощенным Сыном Божьим – коренились именно в ритуальной практике, а писанием почти не подтверждались. Другие традиции, как, например, чань(дзен) – буддизм, считали писание совершенно необязательным. Но от ритуала отказывались крайне редко: в прошлом реформаторы, отвергавшие обряды и церемонии своего времени, почти всегда заменяли их новыми. У Будды, например, не было времени на долгие и сложные ведические жертвоприношения браминов – но он требовал от своих монахов так насытить ритуалом повседневную физическую активность, чтобы и их походка, и речь, и омовение выражали красоту и благодать нирваны. Ритуал был важен, поскольку задействовал тело. В наши дни неврологи утверждают, что значительный объем информации мы получаем через чувства и физические жесты[13].
Однако наше современное общество прочно укоренено в «логосе» или «разуме», который, чтобы эффективно функционировать в мире, должен опираться исключительно на фактологическую, объективную, эмпирическую реальность; логос – тип мышления, характерный для левого полушария мозга. Но как для полноценной жизни человеку необходимы оба полушария, так же необходимы нам и миф, и логос – и у каждого из них есть ограничения. Миф не способен, как логос, дать существование чему-то совершенно новому. А ученый может найти лекарство от неизлечимой доселе болезни; но это не защитит его от отчаяния при столкновении со смертностью, трагичностью и видимой бессмысленностью нашего существования[14].
Господство логоса в современном обществе и образовании делает писание проблематичным. В начале Нового времени на Западе люди начали читать библейские повествования как «логосы» – так, словно Библия предлагает фактически точные отчеты о реальных событиях. Но далее мы увидим, что сюжеты писаний никогда не претендовали на фактологическую точность описаний творения мира или происхождения видов. Не стремились они и представить исторически верные биографии древних мудрецов, пророков и патриархов. Достоверная историография – вообще феномен достаточно недавний. Она стала возможна, лишь когда археологическая методология и хорошее знание древних языков радикально улучшили наше понимание прошлого. Поскольку писание не соответствует современным естественнонаучным и историографическим нормам, многие отвергают его как невероятное или
Mark Johnson,
Sloek, 53–96.
