а как вы попали во ВНИРО?
– Попросился – и взяли. Там спокойнее. Люди дела. Никто не лезет. Кроме того, там Проваторов.
– Хороший человек?
– Да.
– А как вообще?
– Как после тяжелого сна. Медленно приходят в себя. Но уже много молодежи.
– Так Лучинин – академик?
– Да. Знаете, как у нас! Но снегиревская компания держится прочно.
Они помолчали. Лепестков вспомнил, как он впервые, студентом второго курса, пришел к Остроградскому и не застал его дома. Ирина Павловна встретила его. Какие-то художники забежали, и начался длинный спор о живописи, в котором Лепестков ничего не понял. Остроградского все не было, но Ирина Павловна ничуть не беспокоилась, хотя давно прошло время, которое он назначил Лепесткову. Наконец он пришел, опоздав на полтора часа: заболтался с каким-то рыболовом, который понравился ему тем, что удил рыбу спиннингом с Москворецкого моста. Все было полно естественности и простоты: сама Ирина Павловна, разговоры об искусстве, толстые ломти сыра с хлебом за ужином, маленькая, серьезная дочка, тихо, наставительно поучавшая кукол…
– Анатолий Осипович, я хочу вас спросить. Перед вами прошли сотни людей в лагерях и тюрьмах. Встречались ли среди них настоящие, убежденные контрреволюционеры?
Остроградский засмеялся:
– Вы думаете, они мне в этом признались бы? Впрочем, в Бутырках я сидел с одним мальчиком, который считал себя контрреволюционером. У него расстреляли отца, героя Гражданской войны, и он пытался организовать подпольную группу. Любопытно, что ему дали только десять лет. В сравнении с мнимыми преступлениями это была ерунда. Подумаешь, подпольная группа!
– Он погиб?
– Не знаю.
Они устроились на ночь. Миша достал раскладушку. Остроградский не отказался от дивана, который был коротковат для него и стал впору, когда он сбросил валик.
– Значит, главное сейчас прописка?
– Нет. Главное – реабилитация.
– А в Серпухове можно прописаться?
– Для этого надо найти комнату. Кроме того, жить в Серпухове, а работать в Москве?
– Пока да.
– А деньги? Одиннадцать пятьдесят туда да одиннадцать пятьдесят обратно.
– Деньги найдутся. Завтра поедем вместе в Институт информации и возьмем несколько книг. Напишите рефераты. Там не спрашивают, кто и откуда. Да хоть бы и спросили! Вам дадут!
– Спасибо, Миша.
– А жить вам надо у Кошкина.
– Ивана Александровича? – радостно спросил Остроградский.
– Да.
– Ну как он?
– Отлично. Вы никогда не были у него на даче?
– Был, конечно, но давно, еще до войны. Но ведь от Лазаревки до Москвы, по-моему, километров тридцать?
– Да.
– Маловато.
– То есть?
– Ближе, чем сто, не пропишут. Зона.
Они помолчали.
– Лабораторию бы… –
