Студенту было неудобно торопиться с вопросом, а девы-монашки уже накрыли на стол и оставляли его обедать. Студент усиленно отказывался, но его не слушали. Бай наломала ему хлеба[101], дала в руку палочки[102] и принялась самым усердным и сердечным образом его угощать.
Наконец студент спросил:
– А где ж Юнь-ци?
– Придет сама, – был ответ.
Прошло опять довольно много времени. День, по-видимому, уже склонился к вечеру. Студент собрался уходить, но Бай задерживала его, ухватив за руки.
– Посидите пока здесь, – говорила она, – а я пойду и притащу нашу девчонку сюда, чтоб она имела счастье к вам явиться!
Студент остался. Сейчас же заправили лампы, собрали вина. Юнь-мянь тоже ушла. Вино уже обошло по нескольку раз. Студент стал отказываться, говоря, что уже пьян.
– Выпейте три чарки, – сказала ему Бай, – тогда Юнь-ци выйдет!
Студент исполнил это, выпил, сколько ему было сказано. Тогда Лян, в свою очередь, поднесла ему столько же и стала упрашивать, потчевать его. Студент и их осушил до конца. Затем, перевернув чарку, заявил, что он пьян.
Бай взглянула на Лян.
– У нас с тобой, знаешь, лица неважные, – сказала она, – нам с тобой не уговорить его выпить еще. Ты пойди-ка притащи сюда девчонку Чэнь; скажи, что ее милый Пань давно уже поджидает свою Мяо-чан![103]
Лян удалилась, но вскоре вернулась и сообщила определенно, что Юнь-ци не придет. Студент собрался уходить, но была уже глубокая ночь. Он притворился пьяным и лег навзничь.
Прошло несколько дней. Он все не решался опять пойти в монастырь. А в сердце все время думал о Юнь-ци, не мог забыть. И лишь время от времени подходил поближе к монастырю, высматривал ее, поджидал.
Однажды дело было уже к вечеру. Бай вышла из дверей с каким-то юношей и удалилась. Студент был восхищен: Лян-то он не очень боялся. Ринулся к дверям и давай стучать.
К дверям вышла Юнь-мянь. Он спросил ее, кто дома, и узнал, что Лян тоже куда-то ушла. Тогда он осведомился и о Юнь-ци. Шэн провела его и, войдя с ним в какой-то двор, крикнула:
– Юнь-ци! Гость пришел!
Студент только и видел, как дверь в комнату закрылась с шумом.
– Заперла дверь, – сказала с улыбкой Шэн.
Студент стал у окна и сделал вид, будто собрался говорить. Тогда Шэн вышла. Юнь-ци говорила ему через окно:
– Меня, знаете, сударь, здесь держат как приманку, а вас здесь удят… Если будете ходить сюда часто, то жизни вашей конец. Я, правда, не смогу всю жизнь до могилы хранить чистый устав монахинь, но не решусь также воспользоваться этим обстоятельством, чтобы нарушить свой стыд и честь. Я только хотела бы найти такого, как милый Пань, и служить ему!
Тогда студент дал ей обещание быть с ней до белой головы.
– У меня, – сказала Юнь-ци, – есть наставница, вырастившая и выпестовавшая меня. А это ведь нелегко ей далось! Если вы действительно меня полюбили, принесите ей двадцать ланов серебром и выкупите таким образом
…
