протянул руку вперед, и все. А все остальное Ножик сделал. Моя задача была – не сгореть заживо. Не сгорел? Вот и молодец. Э-э-э… Вот кто-то, кажется, из своих от князя знатно получит.
Бельский открывший глаза, и не обращавший никакого внимания на мальчика (чему тот только порадовался), опять весь изошел на мат; громкий и грязный, направленный теперь к родным небесам. А точнее, к тому из вертолетчиков, который не справился со своими нервами. Князя Бельского явно вернула в реальность длинная очередь из чего-то крупнокалиберного, перемешавшая часть врагов с землей и снегом, и краешком задевшая сферу. Олег дернулся было к ней опять, той же ладошкой, но защита выдержала и без его помощи. А Бельский на его непроизвольный жест отреагировал – опять схватил мальчика, посадив теперь на колени, и обхватив обеими руками. Теперь если Олег и мог чем-то помочь, так это защитить князя от лезвия Ножика, для чего пришлось пожертвовать парадным мундиром.
– Ну, и ладно, – не очень сильно огорчился Олег, – все равно в Москву сегодня не попадем.
А через полчаса, когда вертолеты все же высадили десант, и врага добили, а частью схватили живыми, увезя куда-то так быстро, что Олег решил – их просто спасают от гнева князя Бельского – он сильно удивился. Потому что никто поездку отменять не стал. А конкретно – Николай Ефимович, который постоял, склонив голову у разбитого, сожженного и иссеченного пулями бэтээра, потом у останков своего внедорожника, где уже работали какие-то бойцы в привычном камуфляже. Олега он таскал за собой, за руку. А потом и заявил, показав на колонну автомобилей, что быстро приближалась со стороны Владимира:
– Сейчас грузимся, и едем дальше.
– А как же здесь? – Олег едва удержал челюсть от отвисания.
– Здесь без нас разберутся, – махнул Бельский на бойцов, которые заполонили окрестности, но явно подчинялись какому-то общему алгоритму, – а князь Московский ждать не будет. Не любит он этого, понимаешь ли.
– В этом поедем?
На князя, чей костюм, даже под защитной сферой превратился сейчас в одеяние бомжа, разве что пах он гарью и кровью, а не застарелым дерьмом, Кот показывать пальчиком не стал. А на свой костюм, теперь совсем не парадный, ткнул; прямо в грудь, где плотная ткань была изрезана вертикально так, что была видна и рубашка, теперь уже не белоснежная, и кожа на мальчишеской груди. Ткнул, и поморщился внутри себя – больно уж внимательно посмотрел князь на эти порезы, не смоченные даже каплей крови.
До дворца Бельских домчали быстро; так, что из четырех часов, отпущенных на дорогу от полка до московского Кремля, оставалось еще чуть больше трех. Олег отдался чужой воле. От него все равно ничего не зависело. Его раздевали, отмывали; даже покормили, хотя он и не просил. Единственное, что он постарался не допустить – чтобы Ножик не выпал из сферы его внимания. Как-то получилось. А может,
