style="font-size:15px;"> Поднимаемся по деревянным ступенькам на узкое крыльцо.
Заходим в прихожую.
Коридор-тоннель из восьми ступеней, уходящий вверх, и еще одна дверь.
Да, это ведь целый квест.
Наконец-то мы внутри.
Наша собака Макарошка сразу бросается на Ванечку. Лижет его лицо. Это самая глупая собака на свете.
Ну, зато добрая.
Черный лабрадор ретривер. Мы купили ее щенком, как только поселились здесь. И в детстве морда у нее была куда серьезнее. За полгода Рошка превратилась в мини-лошадь, от топота которой дрожат стены.
Хватаю ее за ошейник и выпроваживаю на улицу. Погода отличная, пусть гуляет.
– Выйдешь из дома, я тебя отлуплю, – сообщаю сыну и плетусь в свою комнату на второй этаж.
Падаю поперек кровати прямо как была – в кроссовках и дождевике – и начинаю рыдать.
Как же он меня напугал…
Господи…
У моего сына кризис пятилетнего возраста.
Он очень привязан к отцу, и цель его жизни на данный момент – воссоединить нас. Андрей, мой бывший муж, живет в Москве.
А мы с Ванечкой в регионе.
В три годика у него обнаружилась астма. Утром сопли и чихания, потом сухой кашель, следом влажный, а дальше постоянные приступы. Я была в ужасе. Врач поставил диагноз и посоветовал сменить климат. В Москве моему малышу было совсем хреново.
В какой-то момент я решила, почему бы и правда не увезти его подальше?
На море.
На тот момент от школы нас отделяло два года.
Мы всегда сможем вернуться.
Что такое неделя на море? Вот два года, другое дело.
Так я рассуждала.
Но мой муж Москву оставлять не собирался. У него как раз поперло в плане работы. Мы, в принципе, с ним жили как кошка с собакой. Для меня расставание стало неким облегчением. Но Ванечку он любит, этого не отнять.
И сын его обожает, поэтому и треплет мне нервы.
Каждое утро спрашивает, когда папа приедет. Этот козел наобещал ребенку ему с три короба, а Ванечка уши развесил. Разумеется, он приезжать не собирается.
Да он мне в одном месте упирался!
Деньги перечисляет, и спасибо.
Я вообще не интересуюсь его жизнью.
Связь с ним – самый опрометчивый поступок в моей жизни. Сначала было все как в розовых пузырях.
Ровно год примерно.
Мы перебрались в Москву, он работал, я тоже. Потом забеременела, и начался этап жесточайшей «бытовухи».
Андрей и сам не знал, как объяснить свое истерическое поведение. Его просто ломало от необходимости проводить время дома с женой и ребенком.
Просто мы слишком рано поженились, и он ну совсем не нагулялся. Мне был двадцать один, а ему двадцать три.
Но из нас двоих совершенно точно старшей была я. Именно до меня дошло, что я теперь в ответе за маленького человечка, которого сама и породила. Андрей этого, кажется, до сих
