все уже излазили. Купаться ездили недалеко, на дикий пляж. Летом на море бывали почти каждый день.
Кайф.
Нам здесь хорошо, только скучно немного, но ничего, потерпим. У сына уже четыре месяца не было приступов. Если надо, мы еще здесь задержимся.
Я планирую отправить Ваню в детский садик на зиму. Поболтался дома, и хватит.
Если, конечно, найдем себе место. С садами на у нас очень туго.
Сегодня в гости приедет племянник и племянница. Никите пятнадцать, а Варе три с половиной. Вообще, они у меня все лето провели, и никто не спрашивал, каково мне одной с тремя детьми, двое из которых вчера из ползунков вылезли, а третий в переходном возрасте.
Говоря «никто», я имею в виду свою сестру.
Она сейчас строит очередные отношения, так что ей не до собственных детей. У Никиты осенние каникулы, поэтому она отправила их ко мне на неделю.
Дом старый, годов пятидесятых. Тогда фантазии и вкуса у людей было побольше, поэтому он очень своеобразный. Долго пустовал, но теперь здесь появились мы.
Стоит на холме. Частично на сваях. Поэтому нам приходится внутрь карабкаться. Первый этаж – это большая комната, так мы ее называем. Ее изюминка – огромное окно с деревянной рамой и широким подоконником, которое смотрит на заповедник.
Вид такой, будто над пейзажем потрудился сам Господь Бог. Чтобы не испытать прилива умиротворения, глядя на него, нужно ну о-о-о-очень постараться.
На втором этаже три комнаты. Одна моя – самая большая и просторная. И две малюсенькие. В них даже окон нет, зато в моей имеется балкон, встроенный в стену гардероб и огромная двуспальная кровать.
По ночам бывает страшно, потому что дом весь скрипит и песни поет. Я уже привыкла. В первую ночь мы с Ванечкой до рассвета смотрели в потолок, прижавшись друг к другу, и ждали, что вот-вот из стенного шкафа явится Кентервильское привидение, гремя цепями и хохоча.
Слышу, как скрипят ступени под ногами сына. Он приоткрывает дверь и заглядывает в комнату.
– Мам… – зовет писклявый голосок.
– Да?.. – холодно отзываюсь я, глядя перед собой.
– Прости…
– Нет.
Я правда пока не готова к прощению.
Он поступил ужасно и должен страдать.
Проснулась утром, а его нет. Носилась по дому и улице. Кричала, звала его. Каких только ужасов не напредставляла…
Слышу тоскливый вздох и осторожное «топ-топ».
Забирается ко мне в кровать и ложится рядом, прижавшись к моему боку.
– Е-если… меня л-лишат род-д-дительских прав… б-будешь жить с отцом… – сквозь слезы пытаюсь донести до него маловероятные последствия сегодняшнего поступка.
– Не лишат… – пищит он.
Вот ведь засранец.
Поворачиваюсь и сжимаю его в объятьях. Плачу пуще прежнего.
Глава 3. Артем
Что это сейчас такое было?
Что
