style="font-size:15px;"> Конечно, он не стал мне читать этот взрослый рассказ на ночь, но передал мне ту радость публикации, которой был охвачен сам. Ну, и то, что Евгения Григорьевна нам какой-то близкий человек. Да, мой папа с ней общался, знал её, ведь она была родной сестрой его дедушки. Не такая и близкая родня, но в моей семье придавали значение родству, понимали важность родства, даже такого дальнего.
Вот с ней и общался Шолохов.
Евгения Григорьевна была первым редактором «Тихого Дона», и ей посвятил писатель этот свой знаменитый рассказ. Сама я никогда не общалась с Шолоховым или с его литературными друзьями, никогда не обращалась ни с какими просьбами в отношении писательской жизни. Шла исключительно своим нелёгким путём, им и продолжаю идти. Но отношение к литературе и к Шолохову было воспитано во мне, как надо.
У Левицкой была внучка (недавно умерла) тоже Евгения, только Игоревна. С Женей Левицкой (второй, то есть внучкой) мы общались по-родственному, отмечали и праздники, и тризны. И когда началась клеветническая компания против Шолохова, мы переживали это как личную драму. Было очень больно за то, что делали с ним, как его убивали буквально.
Помню один грустный «праздник» в подвале у Петровских ворот. Самый разгар травли. Мы с Евгенией Игоревной и со Светланой Михайловной (дочерью Шолохова), несколько певцов из тогда практически разогнанного Казачьего хора. Это было так тяжело, хоть и пели хорошо! Это был сущий андеграунд русской великой прозы, нас всех, кто работал в традиции русской литературы, в традиции Шолохова, будто загнали в этот подвал. В общем, расправились.
Евгения Игоревна Левицкая, учёный, энергетик, ведущий сотрудник ВЭИ (Всесоюзного энергетического института), приняла участие в поисках черновиков Шолохова. И то, что она сделала, очень помогло спасти наследие и прекратить травлю.
По мотивам происшедшего и написана мною маленькая памфлетная повесть под названием «Черновики».
Черновики
Писательская история
Эпиграф: «Рукописи не горят»,
да и спрятать их невозможно.
Часть первая
Евгении приснились те, кто давно умерли.
Бабушка, тоже Женя, умоляла: «Защити, внученька!» Александр Широков, гений мировой литературы, её поддержал: «Да, девочка, защити».
Это был не сон. Это были голоса. Бабушка и Александр Емельянович умоляли их «защитить»!
Евгения испытывала на крепость трансформаторы. Во время испытаний на полигоне научилась твёрдо глядеть в пламя очередного взрыва. И теперь, глядя твёрдым коммунистическим взглядом, приняла решение. Она, внучка Пригоровской, которой Широков посвятил знаменитую повесть «Любовь к человеку».
Немедленно набрала номер телефона вдовы его друга:
– Клотильда Сидоровна, отдайте государству бумаги Широкова!
«Ты
