брюнет.
– Давай отодвинем, – предлагает блондин.
Она зачуяла неладное. А так ли ей нужен этот самый евроремонт?
– Там дверь. Что будем делать, бабушка?
– Я вам не бабушка!
Начали отодвигать шкаф и дёргать за ручку незапертую дверь на чёрную лестницу! Клотильда завопила, чуть не отдавив им ноги коляской отечественного производства, оборонная промышленность, танковый завод:
– Не трогать! Не прикасаться!
По телевизору Афанасий Иноперцев выглядел задрипанно и ощипанно, ну, будто не из Виннипега (Канада), а из лагеря для опасных преступников (Воркута). Но уверенно вещал о том, что надо, ох, как надо как-то об-те-мя-шить Россию-матушку! Данный неологизм он выдумал в аэропорту и с удовольствием произносил для миллионов телезрителей, ощущая себя полнейшим и единоличным литературным паханом, без которого Россия ни тпру ни ну, так захудалая окраина. Но вот приехал Афанасий, и теперь страна тоже как бы прикатила в замечательное капиталистическое завтра.
В общем, прикатили… Доперестраивались до явления миру величайшего из пишущих, умеющих выводить на бумаге «а», «б» и так до конца алфавита.
Выдвинулся Зайцев. Лопочет о том, что так копировать с документов в исторические романы (такие теперь и пишет Иноперцев) умеет только великий Афанасий Завидович, а вот Широков, если брал какой-нибудь документ для использования в романе, к счастью, ему не принадлежащем, то переделывал.
– Для сравнения, – глянул в сценарий: – «В то время на Волге стоял ледоход…» (Это из сводок бюро погоды того времени). А Широков: «Никакого ледохода пока нет, река закипит потом».
– Я бы тоже подправил бюро погоды, – с добродушием победителя возвестил Иноперцев. – Засупонился лёд на реке, ледоход разбурокнул воду, и всё утопила вода!
Ведущий, бывший работник ЦК ВЛКСМ, а теперь передовой телевизионный мальчик, автор проекта «Асфальтовый каток» по фамилии Кагэбович, зааплодировал. Следом раздались хлопки зависимого от него персонала.
Так Иноперцев утвердился «в этой стране», как он говорит, в должности первого и непререкаемого писателя.
Семья в холле аэропорта Шереметьево-два.
Прощай: Россия (вечно немытая!); Москва (вечно грязная); Северный бульвар (вечно тоскливый); «китайская стена», квартира в ней, агентство «Интеррусь» («Продажа недвижимости в один день»)! И вот скоро рейс на Монреаль!
– Подойди ко мне, Билл, – мама по-английски Борьке Зайцеву.
– Тони, не бегай по залу, – папа по-английски дочке Антонине.
– Я никогда не была так счастлива, – мама папе по-русски.
– О кэй, я – тоже.
Евгения опять заехала к Широковым, докладывает о принятых ею мерах. Но телепередача…
– Выключи, Лада, – говорит Шура.
– Нет, пусть, – сказав это, Анна Ивановна смолкла.
Евгения
