разошлись по своим участкам в сопровождении подчинённых, собравшихся под знамёнами, и лагерь разом опустел.
* * *
Вскоре всё было готово к осаде. Гастон де Бриен, Робер де Клари и Антуан де Морвер стояли в полной готовности во главе своих войск. Люди Жиля де Бодрикура смотрели за передвижением моих войск со вниманием, доказывающим, насколько они были обеспокоены всеми маневрами и спешили укрепить своими отрядами наиболее уязвимые места крепостной стены. Никакого внутреннего страха и дрожи я не чувствовал, несмотря на то, что вскоре мне придётся убивать людей. Да, это был не тот я, что в своей обычной жизни, а совсем другой человек. Словно в подтверждение того, что у человека, которым я был в этой жизни несколько другие привычки, я вытащил меч из ножен, и обратившись к стоящим позади меня людям, выбросил меч вверх и закричал.
– Монжуа!
– Монжуа! – был мне ответ.
Как только войны подошла к крепости на расстояние выстрела из арбалета, как осаждаемые оглушительно завопили, их крики сменились пронзительным криком, и три или четыре меченосца упали, пронзенные насквозь их стрелами.
Войны сомкнули ряды и продолжили наступление, выставив перед собой щиты. Однако с каждым шагом всё больше стрел врывались в их ряды; раздались проклятия, всё же войны продолжили наступать, оставляя за собой убитых и раненых, плавающих в лужах собственной крови. Наконец, когда армия оказалась в пределах досягаемости всех стрел осажденных, я приказал остановится и построится тремя колоннами; лучники воткнули в мягкую землю свои длинные, остроконечные щиты, встали на коленях за ними и приготовились ответить на каждую стрелу стрелой и отомстить за каждого убитого убитым.
Битва разгоралась, я приказал войнам, которые тащили фашины, двигаться по направлению к крепостному рву, укрывшись за своими ношами. Прямо перед собой я увидел мертвого лучника, я взял его лук с колчаном и стал прикрывать продвижение. Стрелы стучали по моим доспехам как град по крыше. Впрочем, опасности я не чувствовал, так как знал, что доспехи надёжно защищали их от стрел.
Неожиданно я почувствовал огненную боль в левом плече. Это оказалась стрела, наконечник которой наполовину вошёл в тело. Я взялся за её основание правой рукой в железной перчатке и вырвал последнию. Осмотрев наконечник я понял, почему стрела пробила доспехи; наконечник был выкован из отличной стали, что было большой редкостью в то время. Во время этого осмотра я почувствовал резкий удар в бедро. Новая стрела на этот раз вонзилась лишь в панцирь, но пробить его не смогла.
– Ты ранен, Шарль де Беатц? – воскликнул с беспокойством Гастон де Бриен, находившийся рядом со мной.
– Нет, благодаря тому кузнецу, что сделал мои доспехи, – ответил я. Однако надо срочно найти того славного лучника, что посылает мне такие подарки и немедленно расправиться с ним, ибо его стрела попавшая в простого война, уложит того на месте.
– Господи Иисусе, сжалься на до мной, – прошептал в этот миг Гастон де Бриен, опускаясь
