style="font-size:15px;"> – Ладно, – пообещала Леля и тут же тихонько завыла в кулачок.
Не то, чтобы Вика сама часто ходила в церковь. Нет, наоборот, очень редко. Но столкнувшись с такой бедой, ей больше не на кого было надеяться. Она отказывалась верить, что может умереть. Это просто не укладывалось в ее голове: как это, ты живешь-живешь, строишь планы, а тут – на тебе, пожалуйста. Еще и до старости далеко, поэтому ты вовсе не планируешь саваны там разные покупать, да о помине души думать. Ни даже Боже мой. Ты как-то больше наоборот, о земных удовольствиях грезишь. На отдых там в заграницу съездить. Покупки, развлечения, карьера. И неожиданно тебе сообщают: пятьдесят на пятьдесят, мол, гарантий много отсыпать не можем, извиняйте. И куда бежать? Кого просить? Кто может повлиять и поспособствовать в таком деле?
Все последние дни Вика часто мысленно обращалась к Всевышнему. Сначала она как-бы даже торговалась с ним. «Господи, ну сделай, пожалуйста, так, чтобы все идеально прошло. Чтобы я уже через недельку-другую была как прежняя. А я какую-нибудь благотворительность сделаю». Подумав, что это сильно смахивает на платную индульгенцию, ей стало стыдно. Она вспомнила, что много лет назад, рожая сына, уже давала подобные обещания. У нее были сложные роды, и врачи сказали, что ребенок умер, нужно срочно спасать роженицу, ее, то есть, Вику. Тогда она взмолилась и внутренне пообещала взять ребенка из детдома на воспитание, лишь бы ее малыш выжил. Сынок ее все же благополучно родился и сейчас вырос здоровым красавцем, а ребеночка из детдома она так и не взяла. Сейчас это несдержанное обещание тяготило ее.
Чем ближе подходил день операции, тем больше Вика понимала, что никак не сможет повлиять на неизбежное. В какой-то момент она смирилась, будь что будет, на все воля Божья. Тем не менее, она дала себе слово, что будет до последнего бороться за свою жизнь. Но если Всевышним уготовано иное, то нужно с достоинством пройти последнее испытание. И теперь, когда настало время позаботиться о душе, Вика и Леля, повязав платочки, робко вошли в церковь. Служба только началась, и они встали позади других присутствующих, вслушиваясь в древние молитвы, произносимые священнослужителем на церковнославянском. Леля не знала, как себя вести и куда встать, поэтому постоянно озиралась по сторонам и чувствовала неловкость.
– Встань позади той бабушки, а я за тобой. Скоро с кадилом пойдут, не нужно проход занимать, – прошептала Вика Леле.
Леля послушно посторонилась. Весь ее вид выражал смирение: осунувшиеся плечи, опущенный вниз взгляд. А когда бабушка впереди нее усердно бухнулась на колени, Леля тоже стала покорно опускаться на пол.
– Ты что, это не обязательно! – зашипела Вика, и Леля поднялась.
– Так я думала, что так положено, – тоже шепотом оправдалась Леля.
Отчего-то это рассмешило Вику: неужели Лелька думает, что тут заставляют ползать на коленях, замаливая свои прегрешения? Рассмешило и порадовало. Она вдруг поняла, что сестра готова на все, лишь бы это помогло Вике выжить.
Прошли с кадилом,
