почему так безответственно подошел? Если верить твоим каракулям, то она в меру здоровой покидает наш реабилитационный центр. Ты совсем спятил? Ну и что, что в бюро медико-социальной экспертизы принимают решение об инвалидности, они же на твою писанину в том числе будут опираться. Хорошо еще, если просто подумают, что балбес и разгильдяй какой-то составлял все это. А если и они спустя рукава к ней отнесутся и не присвоят группу инвалидности? Считай, женщина совсем без помощи останется. Немедленно переписать! А впредь думай головой своей немного.
***
Тряпка швабры ходила из стороны в сторону, волоча за собой длинный черный волос, однако, уборщица Люба, казалось, не замечала этого. Стоя на одном месте и задумавшись, она буквально оцепенела, и только ее руки, будто на автомате, продолжали нехитрые движения, заставляющие швабру двигаться. Пожилая сухонькая женщина невысокого роста, Люба, в обычном своем состоянии была бойкой и веселой. Но сейчас она о чем-то размышляла, глубоко погрузившись в свои мысли. Иногда она что-то бормотала, слегка встрепенувшись, но потом снова уходила в себя.
– Странно, очень странно… Не мое дело, конечно… Суешь свой нос вечно, потом неловкости всякие случаются… Опозоришься еще, чего доброго… Странно это все равно… Так ведь не бывает…
– Что – странно? – Елена Николаевна проходила по коридору и еще издалека заметила застывшую на одном месте уборщицу, а когда подошла, Люба ее даже не сразу заметила, продолжая бормотать себе под нос что-то.
– А?.. Чего?.. – Люба вышла из оцепенения и уставилась на Елену Николаевну, явно ничего не понимая.
– Вы сейчас говорили про какие-то странности.
– Я? Дык… это я так, про себя, – Люба вдруг засуетилась и стала выжимать тряпку над ведром.
Проницательный взгляд Елены Николаевны не отрывался от уборщицы, и Люба, заметив это, смутилась еще больше. Это не ускользнуло от внимания главной медицинской сестры, поэтому она спросила:
– У вас все в порядке?
– Все в полном порядке. Задумалась немножко.
– А странно что?
– Ну в мире полно странностей. Сейчас брякну невпопад, потом в дураках останусь.
Люба продолжала волноваться, стараясь не встречаться глазами с Еленой Николаевной и не зная, куда деть руки. Поэтому, отжав тряпку, она стала тщательно расправлять и складывать ее, будто полотенце, не замечая неуместность своих движений.
– Я же вижу, вас что-то беспокоит, – настаивала Елена Николаевна, продолжая сверлить уборщицу глазами.
«Не отстанет, ведь. Ай, скажу. Посмеется так посмеется, с меня не убудет. Что с уборщицы взять-то?» – подумала Люба, а вслух сказала:
– Давеча я замешкалась было с ведрами, напор слабый был, вода медленно шла. Дай, думаю, забегу в каморку свою за тряпкой. Пока вода набирается, успею. А каморка то у меня как
