босс запомнил, в какой отдел я устраиваюсь. Дежурные фразы о чести кампании он привычно отчеканил в коротком промежутке между наставлениями секретарю и вызовом машины. Прикинут с иголочки, подтянут, отутюжен, – как манекен в яркой ночной витрине шикарного магазина. Говорят, совсем повёрнут на хай-тековском минимализме, порядке и стильности. Поэтому строгий дресс-код на фирме дело первой важности.
Ненавижу классический костюм и галстук, но кому это интересно?! Терплю! В двадцать пять лет пора отвыкать от пацанских замашек и искать своё место в жизни, а новая работа сулит карьерный рост, финансовую стабильность, и что там ещё?
Главное не повторять прежних ошибок.
Я и не повторяю, – отвожу глаза от начальника отдела кадров, будто всецело поглощён изучением интерьера. Ей нет ещё тридцати, глаза не начальственные, доброжелательные, всё остальное тоже при ней. Но мне по барабану: в этом царстве света и стекла женщин для меня не существует.
Досадливо сую указательный палец за ворот рубашки, расслабляю галстук… Щемелев Геннадий Андреевич, пол мужской, образование высшее. Паспорт, диплом, заявление.
Знакомство с отделом, в котором предстояло работать, ввергло в уныние: восемь из двенадцати работников отдела, – молодые женщины. Будто по гламурным шаблонам их подбирали. Для человека, который всерьёз решил избавиться от ярлыка бабника, – та ещё обстановочка!
На прежней работе я погорел как раз из-за женщин. Тогда было странно даже думать о том, что чувство собственницы у них может распространяться не только на законного мужа, но и на случайного любовника. С женщинами за тридцать я старался дел не иметь, но в тот раз нарвался, – начальник отдела, тридцать пять. Десять из них замужем.
Она, что не знала, что на мне ярлыки лепить негде? Да все мои романы на её глазах раскручивались! Или думала, что в два дня перевоспитает меня? Легко пальчиком в enter ткнёт и Гена станет пай-мальчиком, верным и любящим до самозабвения. Нет, я знаю, что такое наивность, но как эта наивность сочетается с двумя высшими и кандидатской? Растолкуйте кто-нибудь.
Короче, в трудовой книжке как причину увольнения с прежнего места работы можно было смело писать: «Ревность бессмысленная и беспощадная как русский бунт». Теперь в сухом остатке, – богатый жизненный опыт, неприязненное отношение к офисным интрижкам и твёрдое намерение всерьёз строить карьеру.
Впрочем, я всё ещё ловлю себя на том, что мыслю вчерашними категориями, раздевая своих новых сотрудниц взглядом, прикидывая, к кому из них подкатить в первую очередь и выискиваю среди мужчин «вероятного противника». Но это всего лишь эхо вчерашнего дня. Аукнется и смолкнет.
Начальник отдела, которого за глаза кличут Ляксыч, в нагрузку к своему полтиннику нажил лысину, запах изо рта и воз болячек, которые он глушит таблетками из верхнего ящика стола. Этот не противник, – справедливо решило «эхо», и у меня сразу появилось почти дружеское расположение к Ляксычу, несмотря на то, что мы из разных измерений.
Сисадмин Валера тоже
