проскакивала за один миг, душа не воспаряла ввысь, зеленый луч не бил в глаза, ничего не было, ни одна сказка не оправдалась. Просто ехал и приехал. Только свет вспыхнул. А, ну, конечно, – фары. Такая глупая нелепость.
– Это меня грузовик сбил... на встречке, – пробормотал он, словно оправдываясь, что принял не геройскую смерть.
Друг пребывал в сомнении:
– Не может этого быть, старик. Не может.
– Скорость приличная, затянуло под колеса.
– Если бы погиб так, был бы в другом месте.
– Это где?
– Там, где покой, старик. Где покой.
– И что это значит?
– Кто его знает. Теперь уж точно не бери в голову. Не бери.
Как за последнюю надежду, Толик схватился за руку, потом за лицо, ощупал ноги, живот. Плотность тела есть, чувствует его и в то же время – не чувствует ничего. Даже теплая кожа или холодная. И деньги все равно пропали. Кошмар какой-то, дурной сон. Задержав дыхание, он вдруг понял, что дыхания нет. Издавать звуки может, но не дышит.
– Не стесняйся: посвисти, спой, некоторые даже испражняться пытаются, привыкают к новой шкуре. Советую ерундой не заниматься. У тебя все на месте, но не чувствуешь ни голода, ни холода, ни жары, ни жажды, ни запахов, ни вкусов. Стерильно. Вот так, старик.
Дернув молнию комбинезона, Толик убедился: работает как ни в чем не бывало. Витька ткнул кулаком в плечо, тоже ничего не почувствовал, но отшатнулся.
– Спрашивай, старик, не тяни.
– Где я?
– Вопрос правильный, старик. Правильный. Сам как думаешь?
– Неужели в раю?
– Нет, старик, хуже.
– Значит, все-таки в аду?
– Если бы. Значительно хуже. Значительно.
– Разве бывает что-нибудь хуже ада?
– Бывает, старик. Бывает. И ты здесь.
Толик невольно огляделся: мирный покой ухоженного парка, зверюшки, птички, никаких запахов серы под всполохи багрового пламени.
– Здесь – это где?
Витька обнял за плечо, встряхнул, как добрый друг, когда готовит к худшему, убеждая крепиться и быть сильным, отпустил и доверительно сообщил:
– На Срединном небе, старик. На Срединном.
Про такое не было вестей. Наверное, мало интересовался, некогда книжки читать, все эта работа с женскими телами, замотался. Из того, что помнил, из обрывков болтовни и фильмов, из смутных сплетен и суеверий, путаных и диких, Толик знал твердо лишь одно: на Тот свет, если он есть, просто так не засовывают. Там порядок и дисциплина. Там все четко, ошибок не бывает. Списки и все такое. Может, даже путеводители. Получается, что Тот, то есть – уже Этот, свет есть, а по какому праву его зашвырнули, не объяснили. Беззаконие получается.
– Вот я и удивляюсь, – честно признался друг-старик. – Тут тебе делать вроде бы нечего. Насколько знаю. Странно это. Очень странно. Еще с мотоциклом пролез.
– Его зовут Мусик, – уточнил хозяин.
–
