и не придя ни к какому однозначному выводу, боевой маг доблестной Пятой армии встал и отправился на поиски здешней темницы, взяв в провожатые одного из уцелевших счастливчиков.
Во дворе, будто муравьи, суетились солдаты, время от времени ругаясь сквозь зубы при виде особенно жутких ран, оставленных чудищем. Пройдя вдоль стены, провожатый спустился по неприметной каменной лесенке, ведущей в нижнюю часть донжона, и, поднатужившись, приоткрыл массивную дверь. Новоявленные тюремщики не стали забираться далеко от входа. Лени увидел их сразу же, как вошёл внутрь.
– Свободен, – сказал он проводнику и обернулся к одному из охранников. – А ты иди, помоги во дворе. Нечего тут вам двоим прохлаждаться.
– Но господин сержант…
– Выполнять! Живо к десятнику, пусть приставит тебя к работе.
– Да, мэтр! – солдата, как ветром сдуло. Хорошо хоть сообразил передать своему напарнику ключ от камеры.
– Открой дверь. Это приказ сержанта.
– Слушаюсь, мэтр.
Пленница сидела на прибитой к стене доске, видимо служившей кроватью, и не обращала на вошедшего никакого внимания.
– Как твоё имя? – колдун огляделся, ища куда бы присесть, но кроме упомянутой доски в камере имелось лишь пустое ведро вполне понятного назначения, и он остался стоять у двери.
– Элина, – последовал равнодушный ответ.
– А я – Лени, – он помолчал, ожидая реакции, а когда её не последовало, продолжил. – Ты как-то очень легко согласилась показать нам ваш лагерь. Почему?
– Почему нет? Всё одно вы никого не найдёте.
– Думаешь, остатки твоих товарищей разбежались?
– Не знаю.
– Тогда почему ты уверена, что мы никого не найдём?
– Там ничего не осталось, – она явно не собиралась облегчать имперцу задачу.
– Совсем ничего?
– Землянки.
– А ты не планируешь завести нас в ловушку?
– Я собираюсь проводить вас до лагеря, – Элина впервые подняла на него глаза. – Чего ты хочешь, колдун?
Хороший вопрос. Знать бы ещё ответ. Пленница не врала, но всё это время Лени казалось, что что-то он упускает. Было в её поведении нечто странное, особенно в этой равнодушной покорности. На вид Элина производила впечатление человека, которого хоть ножом режь, всё равно ничего не добьёшься. За последние месяцы, он нескольких таких повидал, и безграничная ненависть, читавшаяся в её взгляде, лишь подтверждала его первоначальные выводы. Но в чём конкретно подвох, Лени не понимал, как и не был уверен на сто процентов, в том, что он был. А проводить вдумчивый многочасовой допрос… Нет, этого он делать не станет. Потому что, помимо ненависти, в глазах девушки была ещё и тоска. Отчаянная, острая, словно нож… Точно так же смотрели Милани с Алисой в первые дни после смерти Калеба.
