такой Стенькин? Кто он для тебя?
– В одной школе учились.
– Ты с ним купаешься? – с ехидцей спросил Варшавин.
– Что, простите?
– С мужем спишь, с любовником купаешься.
– Нет у меня любовника! – Майя хищно сузила глаза. – И не будет!..
– Так я же видел тебя на пристани рядом со Стенькиным.
– А я в гробу тебя видела!
– Очень вежливо!
– Это не вежливость, это воспитание.
– Даже так?
– А ты не знаешь, что такое воспитание? Так я объясню! Это когда хочешь послать кого-то на хрен, посылаешь его лесом!.. Ну чего стоишь? Скатертью по морде!.. – Майя махнула рукой, словно отгоняла от себя надоевшего Варшавина.
– Ты нарочно меня злишь? – отбросив политесы, сверкнул взглядом Варшавин.
– А если достал?
– Я ведь знаю, чем твой отец раньше занимался.
– Что?! – похолодела Майя.
Ну да, ошибся отец в молодости, не той дорогой пошел. Но Фомин выяснил, не убивал отец никого на той злосчастной свадьбе, когда погибла дочь крутого авторитета. Должен был, но не смог заставить себя выстрелить.
– Ничего. – Варшавин смотрел на нее напряженно, с демонической улыбкой.
Он вел себя так, словно ставил в зависимость от него. А ведь он действительно мог испортить жизнь ее отцу. Влезет в его прошлое, найдет или придумает что-то криминальное, возбудит уголовное дело, а это тюрьма… Фомин предупреждал, что Варшавин очень опасный человек.
– Не надо трогать моего отца.
– Не надо мне дерзить, девочка моя.
– Извините! – выдавила Майя.
– Плохо тебя отец воспитывал, не знаешь ты, что такое вежливость и воспитанность. Но мы его наказывать не будем. Пусть живет себе спокойно, да? – коварно усмехнулся Варшавин.
– Пусть живет, – кивнула Майя, завороженно глядя на него.
– Значит, нет у тебя любовника?
– Нет.
– И твой муж тебя к Стенькину не ревновал?
– Нет.
– А к Фомину?
– При чем здесь Фомин?
– Фомин всегда при чем, – сказал сквозь зубы Варшавин. – Фомин ведь тоже мог пристукнуть Стенькина.
– Фомин мог увести у вас девушку, – не удержалась и съязвила Мая.
Варшавин ничего не ответил, но его лицо потемнело от гнева.
– Это было не так уж и трудно, – с едкой ухмылкой продолжала Майя. – И я могу сказать почему.
Не тот он мужчина, который нужен женщинам, и Майя готова была сказать ему это в лицо.
– Убирайся! – сквозь зубы процедил Варшавин.
– Пойду подумаю над своим воспитанием, – кивнула она, поворачиваясь к полковнику спиной. И уже на бегу бросила: – А вы подумайте над своим поведением!..
Варшавин, конечно, козел, но ведь он вполне мог стать человеком. Надо всего лишь поработать
