без приглашения их величества не сочтут слишком большой дерзостью. Только в Париже я смогу выяснить все о своем супруге – кто он, и что заставляет его находиться там. («Или кто,» – добавила Дом про себя). – Я узнаю его имя, узнаю, что он за человек. И тогда смогу открыться ему. У меня есть его кольцо… и брачный контракт. А у него должен быть перстень, который отвез ему тогда граф де Брие.
– Да, пожалуй, это будет правильно, – медленно сказал отец Игнасио. – Терпение и мужество, дочь моя! Ты не должна слишком торопиться с объявлением своего теперешнего имени и титула. Я дам тебе с собой оба контракта: тот, что герцог подписал, с именем Мари-Флоранс, – он может тебе пригодиться, – и новый, который я составил после его отъезда в Каркассон – с твоим именем.
И капеллан достал из резного бюро оба документа. На подписанном герцогом контракте стояла уже знакомая Доминик монограмма – сплетенные в изящном росчерке пера буквы «N» и « R».
Доминик начала собираться в путь. Она старательно гнала от себя все дурные мысли; впрочем, в суете сборов было особенно не до размышлений.
Неожиданно пришедшее в замок письмо оказалось как нельзя кстати. Его привез в Руссильон гонец с двумя сопровождающими. На синем его плаще красовались золотые королевские лилии.
Преклонив перед Доминик колено и протягивая ей свиток пергамента, украшенный большой красной печатью, курьер произнес:
– Госпожа Мари-Доминик де Руссильон! Наш король Людовик и его мать, королева-регентша Бланш де Кастиль приглашают вас ко двору!
Дом не верила своим ушам. Но нет; в бумаге было ясно сказано: «Приглашается… Мари-Доминик де Руссильон… В качестве придворной дамы вдовствующей королевы».
Неожиданная удача! Теперь она имела полное право явиться ко двору! Правда, как придворная дама. Конечно, это звание весьма почетно. Но все равно – быть зависимой от кого бы то ни было, пусть и от самой королевы…
И все-таки это было лучше, чем появиться в Париже без всякого приглашения. «И ведь это ненадолго, – утешила себя девушка. – Как только я найду своего мужа и мы объяснимся, мне не нужно будет никому прислуживать! Я буду герцогиней. Почти принцессой! Выше многих придворных дам!»
Странно только, что король с королевой вдруг вспомнили о ней, живущей в такой дали от столицы, ничем не напоминающей их величествам о своем существовании. Именно о ней, а не о Флоранс, или Николь. Она еще раз пробежала глазами по бумаге. Нет, в грамоте стояло только её, Мари-Доминик, имя. Впрочем, об этом задумываться было некогда. Она едет – и как можно быстрее!
Дом решила взять с собой Пьера и Филиппа, а также кого-нибудь из замковых девушек в качестве камеристки.
Но тут ей в ноги бросилась Элиза и стала умолять не оставлять ее в Руссильоне.
– Госпожа! – плакала старая кормилица, – разрешите мне поехать с вами и с моим сыночком
