ажать, тогда как предшествующие греческая и римская эпохи прославили себя многочисленными подвигами и образцами высокого героизма и самопожертвования ради великих целей. Знаменитым героям Древней Греции и Древнего Рима христианство противопоставляет христианских святых, у которых особенный враг – собственная плоть. С этим врагом и борются они, не зная, как противостоять ему, неспособные его победить, далёкие от жизни и истины. В ряду прославляемых христианских святых особый разряд составляют мученики. Но это явление – мученики и мученичество – подробно рассмотрено автором в его другой книге[1]. Заповеди, объявленные христианством даром Божьим человеку, никогда не соблюдались христианами строго. Ни вера христианских народов в их Бога не была выше и твёрже веры других народов в их богов, ни их поведение ни в чём не было иным по сравнению с поведением других народов.
Главным противником для христианства всегда был человек с его влечениями и склонностями и упорным нежеланием изменяться. Таков человек и поныне. Для европейской истории в последние два тысячелетия характерны войны и раздоры, кровь и страдания народов. Она была такой же, как история любого азиатского народа, такой же, какой всегда была история всех народов. Заповеди не стали действенным нравственным руководством для человека: их заучивали, но им не следовали. На этот счёт оставили нам много ценных свидетельств христианские отцы. Приведём одно из таких свидетельств – Иоанна Златоуста, интересное тем, что он бичует отступление христиан во всём от Писания:
«Мы одинаково грешим не только в отношении к более трудным, но и в отношении к легчайшим (заповедям), нарушая равно и эти, и те… такое несчастье постигло всю вселенную, такия бедствия объяли всех людей, что если кто захочет распознать их в точности… то не перестанет скорбеть и плакать: так все извратилось и расстроилось, а добродетели и следа нет нигде! …Он (Бог. – Прим. В. С.) требует от нас искренней и крепкой дружбы, а не такой, которая имеет у нас часто вид и призрак (дружбы), а силу вовсе утратила, что самое и служит доказательством господствующих у нас беззаконий… И это делаем мы, люди, которым повелено не гневаться и не иметь врагов… А мы… строим козни друга против друга, и словами, и делами угрызая и поедая своих сочленов, что свойственно явному умоисступлению… Что можно сказать на это? Относительно всего здесь сказанного остаётся только плакать и закрываться (от стыда): так мы уклонились в совершенно противоположную сторону, употребляя всё время на суды и неприязни, на распри и ссоры, не перенося ни малейшего оскорбления ни на деле, ни на словах, но раздражаясь и за мелочи… Такой жизни я и ищу теперь, какая именно и предложена в Писании, но какой в других местах и на опыте (не нахожу) нигде»[2].
Но если христианство оказалось бессильно исправить человека, реально ли ожидать успехов в этом деле от философов? Философы поставили перед собой ту же задачу раньше христианства. Достижима ли цель? Вопрос этот возникает сам собой при виде тех усилий, которые на протяжении тысячелетий бесплодно растрачивались на её достижение. И возникает ещё один вопрос: не разумнее ли противопоставить этой цели несомненно достижимую цель – примирение человека с самим собой, каков он есть? То, что человеческая природа испорчена и человек зол, это взгляд христианства или таково положение вещей? Феномен повсеместного несоблюдения заповедей разве не уравновешивается примерами противоположного рода? Злу всегда противостояло добро. Тогда в чём состоял смысл явления христианства? Уже третье тысячелетие слышит человек, что он греховен и порочен и главным делом в его жизни должно быть покаяние и исправление. Неужто уже так мало христианству есть что сказать человеку, что оно говорит с современным человеком таким языком, как если бы он две тысячи лет назад остановился в своём развитии? Человек и дальше обречён слушать проповедь, обращённую к нему из тьмы веков, тогда как жизнь ставит его перед всё новыми вызовами, которые для него субстанциально важны и справиться с которыми ему не поможет христианство. Историческое развитие человека давно обогнало его развитие как христианина. Но имело ли место его развитие как христианина?
Человек обесценен христианством. Важнейшее понятие христианства – «грех». А что, если нет греха? Было придумано слово с отрицательным коннотативным значением, которое лежит тяжёлым бременем на душе христианина, заставляя его сомневаться в себе и презирать себя за собственную испорченность. Человек не греховен. Он – существо со слабостями и тёмными сторонами, но также с положительными и светлыми сторонами. Ключ к решению всех проблем человека христианство видит в освобождении его от его природных недостатков, по сути дела, в лишении его его природы. Но человек не хочет поменять свою природу на другую, а тем более на святость. Две тысячи лет христианство противопоставляет злу любовь, сострадание и милосердие. Как будто был такой период в истории человечества, когда эти качества души не ценились! В чём состоял в таком случае революционный характер требований христианства, если во все времена все просветители и учители человечества требовали того же самого?
Человек не хочет быть лучше, чем
Вячеслав Сорокин. Христианство и зло. Астрахань. Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков. 2021.
Иоанн Златоуст. Полное собрание сочинений. Том первый. О душевном сокрушении. Слово первое. К Димитрию монаху.
URL: http://krotov.info/library/08_z/zlatoust/01_01_05.html#98
