свободы» испарялись без всяческих перерывов.
Кроме того, стояло лето. Лето выдалось великолепное, поэтому многие утомленные городской жизнью ньюйоркцы взяли за правило проводить выходные в сельском доме Фицджеральдов. Ближе к концу благоуханного и коварного августа я в ошеломлении осознал, что написаны всего три главы романа, а в жестяной коробке в сейфе осталась одна только «моя» облигация. Она лежала там, оплачивая счета за свое хранение и выдавая совсем немного сверх того. Ну, ничего страшного; вскоре коробка будет ломиться от накоплений. Придется взять в аренду двойной соседний сейф.
Впрочем, репетиции пьесы должны были начаться только через два месяца. Чтобы продержаться эти два месяца, имелось два способа: сесть за стол и написать несколько рассказов или продолжать работать над романом, а деньги на жизнь брать в долг. Радужные предвкушения усыпили мою бдительность, и я решил воспользоваться вторым способом: издатели согласились ссудить мне достаточно денег, чтобы их хватило до премьеры.
Я вернулся к работе над романом, деньги и недели продолжали таять; и вот однажды октябрьским утром я оказался в холодном зале одного из нью-йоркских театров, где проходила читка моей пьесы. Пьеса была великолепна; я явно занизил свои ожидания. Я чуть не воочию видел, как зрители дерутся за билеты, как громыхают вдали голоса киномагнатов, которые рвут друг у друга из рук права на экранизацию. Роман был отложен в сторону; дни я проводил в театре, а ночи – за переделкой текста и исправлением двух-трех мелких огрехов, имевшихся в моем несомненном шедевре.
Но вот подошел срок, когда жизнь крепко взяла меня за горло. Поступили ноябрьские счета – мы их просмотрели и засунули в отдельную папку на книжном шкафу. Перед нами стояли вопросы посерьезнее. От издателя пришло свирепое письмо, напоминавшее, что за целый год я написал всего два рассказа. Но какое мне было до этого дело? Куда прискорбнее было то, что второй комик не мог поймать верную интонацию в последней своей реплике в первом действии.
Премьера состоялась в Атлантик-Сити в ноябре. Пьеса провалилась с треском. Зрители вставали и уходили из зала, зрители шуршали программками и переговаривались от скуки громким, нетерпеливым шепотом. После второго действия мне захотелось остановить спектакль и сказать, что все это было ошибкой, однако актеры героически доиграли до конца.
Воспоследовала бесплодная неделя перегруппировок и переделок, а потом мы сдались и вернулись домой. К великому моему изумлению, год, этот великий год подходил к концу. У меня было 5000 долларов долгов, из мыслей о будущем имелась одна: связаться с респектабельной ночлежкой, где можно снять комнату с ванной за просто так. Впрочем, одной радости у нас уже никто не мог отобрать. Мы потратили 36 000 долларов и на год приобрели право принадлежать к классу нуворишей. Что большего можно купить за деньги?
Первый наш шаг был предсказуем: мы извлекли из сейфа «мою» облигацию, отнесли ее в банк и попытались продать. Симпатичнейший
