ти от Северного полярного круга над озером Мичиган успевал потерять тепло и набраться силы.
Большинство людей, чтобы укрыться от ветра, вжали бы голову в плечи и поспешили бы скорее пересечь обширное открытое пространство. У небольшой толпы, собравшейся здесь на арктическом утреннем воздухе, такой возможности не было. Поэтому люди сгрудились вокруг пьедестала гигантского памятника, стоявшего в центре площади. Совершенно новый монумент, пока затянутый покрывалом, ожидал торжественного открытия. И стоящие здесь люди, притопывая ногами и съежившись под ветром, всем сердцем желали, чтобы памятник наконец открыли и они смогли бы отправиться в теплое место.
Разумеется, лишь немногие пришли сюда по собственной воле. В основном это были репортеры и общественные деятели, которым и надлежало здесь быть. Предполагалось, что новая Нессельроде-плаза станет краеугольным камнем для оживления этого прибрежного района. Присутствовала красивая женщина пятидесяти с лишним лет, член конгресса США. Рядом с ней стояли седой афроамериканец, сенатор штата, и пожилой мужчина, так укутанный от холода, что его трудно было узнать, но это был известный федеральный судья. Был там и высокий мужчина сурового вида с аккуратной бородкой, не скрывавшей большого шрама на щеке, одетый в форму адмирала Береговой охраны.
И конечно, там находился Артур Нессельроде, миллиардер, пожертвовавший деньги на памятник и давший площади ее название. Следовательно, здесь присутствовал и мэр, который должен произнести соответствующую случаю речь. И эта речь преисполнит Артура Нессельроде сознанием собственной значимости и подстегнет в нем желание и в будущем продолжать выписывать чеки на крупные суммы. А это означало, что речь будет длинной.
По периметру маленькой дрожащей толпы перемещались двое вооруженных охранников, нанятых потому, что дорогостоящая статуя была выполнена по проекту знаменитого современного скульптора. Ходили слухи, что статую хочет заполучить некий владелец фармацевтической компании, и мэр всерьез воспринимал эти слухи.
В отличие от охранников.
– Никто не сопрет эту хреновину, – заметил Денни Керколди своему напарнику Биллу Гриру, указывая на основание памятника. – Взгляни, его удерживают двенадцать болтов толщиной с мою руку, и весит он, наверное, тонн десять.
– Двенадцать с половиной, – отозвался Грир, и Керколди с удивлением взглянул на него, а Грир дернул плечами. – Это было в газете.
– Ну ладно, двенадцать с половиной тонн. Тонн, верно? Кто может украсть штуковину, которая весит двенадцать с половиной тонн? Это чертовски глупо!
Грир покачал головой:
– Нам платят, пусть это и глупо.
– Нам должны доплачивать за глупость, – заметил Керколди, – когда так адски холодно.
– Не так уж и холодно, – пожал плечами Грир.
Но на самом деле было холодно, и от влажного ветра с озера становилось еще холоднее. По мере того как речь мэра лилась и лилась, люди, вынужденные выслушивать похвалы, которыми он осыпал Артура Нессельроде, коченели все больше. Те, кто знал Нессельроде или слышал о нем, прекрасно понимали, что он не слишком-то достоин похвалы. Он сделал свои миллиарды как владелец и генеральный директор «Нессельроде фармасьютиклс». Его компания владела патентами на целый ряд важных лекарств, самым значительным из которых являлся занаген, наиболее эффективный препарат генной терапии для лечения ряда сложных и прежде летальных форм рака.
Занаген был действительно чудодейственным препаратом, и мэр уделил ему в своей речи большое внимание. Но, будучи политиком, мэр весьма мудро опустил тот факт, что Артур Нессельроде установил цену на это чудесное лекарство в размере полумиллиона долларов за дозу. Никакая критика в прессе, призывы врачей или даже неодобрение конгресса США не смогли поколебать его решимость удержать эту фантастически взвинченную цену.
Нессельроде стал миллиардером не благодаря доброте и милосердию. Любой, имевший несчастье встретиться с ним, мог бы с готовностью признать, что это неприятный человек. Некоторые даже видели в нем социопата, которому неведомы чувства вины или стыда. Однако Нессельроде понимал, что общественное мнение может влиять на стоимость акций. И сегодня он пришел сюда, чтобы укрепить свой имидж, подарив городу Чикаго громадную стальную статую стоимостью пятьдесят миллионов долларов и вложив еще несколько миллионов в обустройство площади, носящей его имя.
Нессельроде давно перестал считать деньги. Он мог бы тратить такую сумму ежедневно в течение месяца, и все равно осталось бы несколько миллиардов. И как большинство чрезвычайно богатых людей, Артур Нессельроде считал себя застрахованным от обычных «пращей и стрел» жизни. Однако богатство не могло в данный момент защитить его от холода. Нессельроде замерз, и это ему не нравилось. Но в конце концов, мэр нахваливал его, и смешно было бы прерывать говорившего.
– Господи, взгляни туда! – Керколди
