не заработаешь», вот это все… Нет, определенно, решение оставить семью на три месяца и поехать за мечтой в Шанхай было страшным, но верным: надо двигаться, чтобы не окоченеть в этом сугробе.
В самолете я спала, и мне снилось, что мы с Майей бросили Блинчика в том снегопаде и он умер, как пионер-герой, с нерастаявшим снегом в ямочках на щеках. Во сне я горько плакала, но не из-за того, что Блинчик не вырос в упыря с жирной пористой кожей и маленькими пьяными глазками, а потому что вырос – и ничто в прошедших десятилетиях не могло оправдать этой метаморфозы.
2
Большой всплеск
Таксист высадил меня на набережной, с которой открывался футуристический вид – визитная карточка Шанхая. Противоположный берег реки выглядел так, будто кто-то случайно рассыпал споры небоскребов, и из грибницы выросли все когда-либо выдуманные научными фантастами архитектурные капризы. Таксист махнул в сторону – мол, гостиница там. «Там» в глубину квартала утекала «река» людей – сплошная человеческая пробка.
Я вклинилась в нее с чемоданом, рюкзаком и тубусом для рисунков. Со стороны казалось, что «река» движется медленно и бессобытийно, как время в детском саду до прихода родителей. Но изнутри толпа ошеломляла. В ушах звенело от уличной какофонии. Двухэтажные туристические автобусы, обгоняемые шумным роем мопедов и велотачек, беспрерывно сигналили, как раненные звери. Из каждого входа разрывались громкоговорители. У фудкорта специально обученный человек крутил трещотку, останавливаясь лишь для того, чтобы поорать в мегафон. Запахи не поддавались ни описанию, ни опознанию и в буквальном смысле сшибали с ног.
В сутолоке люди умудрялись прямо на ходу есть палочками из картонок, курить и разговаривать, перекрикивая запредельный уровень шума. Девушка, идущая впереди меня, пила синее дымящееся зелье и ухитрялась во всем этом калейдоскопе делать селфи на фоне витрин, выдыхая клубы синего дыма. Мать при помощи поводка выуживала из толпы ребенка, отбежавшего к стойке зловеще-черного мороженого. Туристы прижимали сумки и рюкзаки к животам, опасаясь воров. Я же опасалась барышень, вооруженных зонтами от солнца, и постоянно уворачивалась от спиц, спасая глаза и волосы. В основном я видела ноги. Много ног.
Путь до гостиницы занял минут двадцать, хотя вход был в конце того самого здания, у которого меня высадил таксист. Протащив чемодан через вертушку, я будто провалилась в другое измерение: пусто, прохладно, просторно, а в центре фойе – огромная, невиданной красоты икебана на зеркальной тумбе. После уличной массированной атаки на все органы чувств тишина казалась звонкой, как хлопок одной ладони.
Едва пережив это потрясение, я встретила огромную розовую мышь. «Все здесь зовут меня Минни Маус» – пропищала она противоестественно тонким голоском, которым обычно озвучивают мышей в мультиках. У нее были длинные розовые волосы, розовые очки на носу, а одета она была в розовый комбинезон. Минни Маус сидела у зеркальной тумбы на розовой подушке в форме свиньи с плюшевым рогом во лбу и делала селфи с отражениями на розовый телефон. А когда встала, то оказалась на две головы выше
