видел Лаута, в нос благородного ударил резкий запах воньтравы. Настолько сильный, что юноша был сразу же вынужден зажать лицо ладонью, едва не выдав своё местоположение чихом. Около двух минут ушло у Мариса, чтобы привыкнуть к дикому смраду, и, лишь убедившись, что нос больше не желает предавать хозяина, парень продолжил путь.
«Решил спрятаться в зарослях, ублюдок? Но они тебя не спасут…» – подумал Марис, заметив, как колыхнулась листья в полусотне шагов от него. Осторожно раздвинув копьём стебли, которые доставали ему почти до подбородка, Марис задержал дыхание и скользнул в заросли воньтравы.
Едва на равнину опустились сумерки, Эдван поспешил спрятаться. Опыт и слова городских охотников подсказывали, что человек – дневной житель и не способен соперничать с ночными тварями. У него нет ни глаз, способных видеть в темноте, ни невероятного нюха, ни острейшего слуха, ни вибрисс, что ловят любое, даже самое слабое движение воздуха. Ничего, что смогло бы поставить двуногого вровень со зверем в ночной тьме. Единственный шанс для него выжить в тёмное время суток – это любой ценой избежать драки.
Именно поэтому для своего укрытия юноша выбрал высокие заросли воньтравы, которые так удачно попались ему на дороге. Трава эта, собственно, и получила своё название за невероятно мощный и резкий запах, который отпугивал мелких грызунов, насекомых, птиц и прочих любителей полакомиться её крупными зелёными листьями, которые и распространяли жуткий смрад на всю округу. Идеальное место, чтобы скрыться от хищников. Зелень эта их, конечно, не отпугнёт, но зато гарантированно забьёт носы резким запахом.
Расчистив небольшой кусочек земли рядом с кустами бычьих ягод, парень уселся на подмятые стебельки и с трудом сдержал рвотный позыв. Смрад внизу стоял настолько невыносимый, что от него начинала болеть голова, а глаза слезились. Несмотря на это, Эдван терпел. Пытался дышать ртом, короткими вдохами и закрывал лицо рукавом, постепенно привыкая к ужасной вони, ибо жизнь была дороже любых удобств.
Когда желание умчаться прочь слегка поутихло, парень вынул из рюкзака два листа бумаги и, начертив на них слово поглощения, положил рядом с собой на траву. Закрыв глаза, он медленно погрузился в медитацию, с трудом обуздал свою атру, замедлил её движение и сосредоточился на тонких потоках энергии, что просачивались наружу через мелкие трещинки в его сосуде. Поймав, он закрутил их вокруг тела, постепенно вливая обратно во внутреннее вместилище, таким образом замыкая его. Наружу теперь ничего не просачивалось – все мелкие потоки силы, которые Эдван не успевал поймать, впитывались в бумагу со словами творца. Юноша стал почти невидим.
Сделав глубокий вдох, он обратился в слух, сконцентрировался на потоках атры вокруг, надеясь засечь возможного врага. И засёк. Благодаря возросшей после получения седьмого ранга чувствительности, он почувствовал приближение мощного сгустка атры с пятидесяти шагов. Тварь, что к нему приближалась,
