счетом сорок фунтов будет! – С этими словами, произнесенными почти с надрывом, он косо взглянул на меня и вскрикнул пронзительно: – Шотландскими!
Добавление это было весьма существенное: ведь шотландский фунт в то время равнялся английскому шиллингу и дело от такой оговорки принимало совсем иной оборот. Я видел – это было явно, – что история с деньгами сущий вымысел, придуманный с какою-то целью, но с какой именно – терялся в догадках.
– Припомните хорошенько, сударь, – не скрывая усмешки, сказал я. – Вероятно, английскими?
– Я так и сказал: английскими. А теперь хорошо бы ты вышел во двор, подышал свежим воздухом, ночь-то какая! А я, как деньги достану, тотчас тебя позову.
Я вышел, посмеиваясь про себя над тем, что дядя считает меня этаким простофилей, которого так легко провести. Ночь была темная, небо почти беззвездно. Вдалеке, где-то в долине, глухо завывал ветер. Собиралась гроза. Я не мог и подозревать, какую важную роль в скором времени сыграет она для меня.
Наконец дядя позвал меня в дом. Он медленно отсчитал тридцать семь золотых гиней, а остаток – мелкие серебряные и золотые монеты – высыпал себе на ладонь, подумал немного и скрепя сердце положил в карман.
– Ну вот, теперь ты видишь? – торжественно произнес он. – Конечно, иным я кажусь странным. Кто же не без причуд. Но слово, как видишь, держу. Слово для меня закон.
Остолбенев от такого нежданного порыва великодушия, я смотрел на этого скрягу и не находил слов для изъявления своей благодарности.
– Да полно, не желаю слушать! – воскликнул он. – В конце концов, это мой долг. Другой на моем месте, наверное, поступил бы иначе, но у меня правила! Да, я человек бережливый, но мне приятно воздать справедливость сыну покойного брата. Надеюсь, теперь-то мы наконец поладим, как и подобает друзьям, тем более родственникам.
В ответ я употребил все свое красноречие, на какое был только способен, но меня не покидали сомнения: что же дальше? Откуда такая щедрость? Ведь его уверениям не поверил бы и ребенок.
Не прошло и минуты, как дядя снова взглянул на меня искоса.
– Ну а теперь оказал бы и ты мне услугу.
Я заверил его, что сделаю для него все, что только от меня зависит, и ожидал какого-нибудь чудачества, однако ж когда наконец дядя решился заговорить, то сказал только, что он слишком стар и силы его на исходе и потому хотел бы видеть в моем лице помощника. Все это прозвучало вполне убедительно. Я изъявил готовность.
– Ну вот и начнем, пожалуй! – сказал дядя.
С этими словами он достал из кармана ключ, изрядно изъеденный ржавчиной.
– Вот тебе ключ от башни. Войдешь в нее со двора: та часть дома у меня недостроена. Войдешь, поднимешься по лестнице. Там, наверху, ларец с бумагами. Они-то мне и нужны.
– Позвольте, однако, взять с собою свечу.
– Э, нет, сударь, – проговорил
