они называли амиром15. Пока он прощался с мамой и бабушкой и слушал их напутствия, погрузку закончили. У Миши тоскливо сжималось сердце, но он не смел при всех показаться слабаком. Мать слишком крепко обняла его на прощание. Лица у них с бабушкой были такие… как у спартанских матерей, которые, провожая сыновей на смертный бой, говорят им: «Со щитом или на щите»16. Они выехали. Парни что-то кричали односельчанам в открытые окна, ревели моторы, стелилась по полю пыль – Миша молчал. Ради него никто тут не собирался говорить по-русски.
Добирались до места несколько часов. Горы утопали в густой буйной растительности. Сначала ехали, потом шли пешком, оставив в кустах спрятанные легковушки, которые уже не осиливали подъем. Внедорожник сделал три рейса вверх и вниз, перевозя продукты, пока они по лесному бурелому дошли до места, к которому стремились. Три низких просторных блиндажа, обложенных бревнами и густо закиданных сверху дерном, почти равнялись с землей, и обнаружить их непосвященному человеку было практически невозможно. Измотанный непривычно тяжелой дорогой Миша не заметил ни пустующих окопов на подступах к базе, ни секрета17 с тщательно спрятанным под брезент пулеметом, мимо которого они прошли. Ему хотелось упасть где-нибудь под кустом и немного отлежаться.
– Если приспичит в туалет, дальше, чем на тридцать метров от базы не отходи, – предупредил его дядя Гусейн, останавливаясь у землянок. – Там кругом наши мины понатыканы.
Миша кивнул. Ему сейчас было все равно. Несколько минут дядя Гусейн чутко прислушивался к лесным сойкам, но неугомонные птицы молчали и он, успокоившись, спустился в землянку, чтобы распорядиться по хозяйству, принять участие в укладке привезенных продуктов и назначить дозоры на приближающуюся ночь. Оставшись один, Миша сел на бугорок и устало уставился в одну точку. Солнечный зайчик от прицела снайперской винтовки заигрывал с ним сквозь могучую крону огромного бука – он от него отмахнулся. А сойки молчали, потому что они еще утром откричали свое, увидев осторожно приближавшихся к базе вооруженных людей, но реагировать на их тревогу тогда было некому, и они замолчали, привыкнув к неподвижным фигурам в камуфляжах среди светло-коричневых буковых стволов.
Потом прилетела пуля. Мишу хотели снять бесшумно, но снайпер как видно промахнулся. Был вопль боли, всполошивший людей в блиндаже, были крики, погоня, взрывы гранат, длинные и короткие очереди из автоматов. Кто-то тащил Мишу по лесу, грубо подбрасывая на спине, когда он начинал терять сознание и сползать на землю. Сознание меркло, в голове гремели обрывки «Аппассионаты»18. Щелкали пули, гибкие ветки больно хлестали по лицу. Он знал, что ему никогда больше не сыграть ни одного даже самого простенького этюда. Снайперской пулей ему раздробило левый локтевой сустав. Он кричал и катался по траве, пока кто-то не прикрыл его своим телом.
Двенадцать парней растворились в густой чаще леса, пять осталось лежать на земле. Боясь чужих мин, федералы недолго преследовали бегущих. Они взорвали базу, и ушли восвояси.
Митя
В переводе с арабского «вождь, повелитель». В Чечне – полевой командир.
Классический пример древнегреческого спартанского лаконизма. Означает: «Победа или смерть».
Скрытное сторожевое охранение, выдвинутое вперед с целью своевременного обнаружения противника.
Соната для фортепиано № 23 Людвига ван Бетховена, 16 декабря 1770 – 26 марта 1827. Бурная героико-драматическая музыка. Латинское слово «passio» означает страсть, а также страдание, испытание.
