гениальный фильм не смог бы отвлечь меня от невеселых мыслей. Есть ли шанс найти моих настоящих родителей? Должна ли я сменить фамилию, если мы их найдем? Всё во мне протестовало против этого.
Я всегда гордилась, что я – Закревская. Род отца был старинным, дворянским. Конечно, за годы советской власти в него влилось немало рабоче-крестьянской крови, но порода до сих пор была видна. Среди Закревских были герои отечественных и мировых войн, полководцы, министры и, конечно, врачи.
Когда я думала о «Петербургской красавице», то представляла, как выйду на сцену, и ведущий объявит «Наталья Закревская». И жюри сразу отметит мою аристократичную, благородную красоту. И Данила непременно запомнит – «Закревская».
Теперь об этом думать почему-то не хочется. И участвовать в конкурсе – тоже. И даже мысль о встрече с Данилой совсем не греет. Что я смогу ему сказать, если он захочет познакомиться поближе? Я сама не знаю, кто я такая.
Я шмыгаю носом, хотя сцена на экране почти юмористическая. Бросаю тоскливый взгляд на Сазанова, поднимаюсь и выхожу из зала.
После выхода из кинотеатра я не сразу иду домой, а еще пару часов гуляю по Невскому – чтобы мама не удивилась, почему я так рано вернулась из универа.
Пытаюсь сообразить, что я должна делать в сложившейся ситуации. Сама по себе я вряд ли что-то могу предпринять. Тут у папы гораздо больше возможностей. Он – известный врач, профессор, у него куча знакомых и друзей. Наверняка, он сможет найти в роддоме документы с данными девочек, которые родились в ту же ночь, что и я. Ведь именно с кем-то из них меня тогда перепутали.
Оказалось, что родители уже подумали о том же. Не успеваю я переступить порог квартиры, как мама спрашивает:
– Натусик, поедешь с нами в Москву? Мы собираемся поговорить с Никитой Степановичем.
Никита Степанович Закревский – родной дядя папы. Как раз в роддоме, где он был тогда главврачом, я и появилась на свет. Родители специально приехали из Петербурга в Москву, чтобы роды прошли под наблюдением самых лучших врачей. Нечего сказать, понаблюдали!
У дяди Никиты – тоже фамильный дар целительства. Он вообще оригинальный человек.
– Может быть, Наташе лучше остаться дома? – предполагает папа. – Она и так много пропустила из-за болезни.
Я фыркаю и иду собирать вещи.
– Девочки, только вы не нервничайте, ладно? – всю дорогу до столицы успокаивает нас папа, и при этом руки его, лежащие на руле, заметно дрожат.
– Я его просто затряхну, и всё, – почти спокойно сообщает мама. – Это была его идея – с московским роддомом, меня бы устроил и питерский. Помнишь, каким соловьем он тогда заливался?
Сейчас дядя Никита уже не практикующий врач. Вернее, практикующий, но в свободное от основной работы время. Он занимает важный пост в министерстве здравоохранения. Птица высокого полета.
– Да я в газеты пойду! – негодует мама. – На
