рваться наружу, а еда отошла на второй план.
– У кого какие соображения? – поинтересовался сидевший рядом с Альвеном мужик. – Кто-нибудь смог привыкнуть?
– Я даже не понимаю, о чем ты говоришь, – расстроенно ответил Найтар, ковыряясь в тарелке с вареным мясом. – Я не могу вспомнить то, что им нужно.
– Такое лучше не вспоминать.
– Это как в детстве. Выйти в темноту и стоять там, бросая вызов чудовищам.
– Сожрут ведь, – варвар удивленно покосился в мою сторону. – Дети должны сидеть дома.
– Мнимым чудовищам.
– Мне не понравился запах крови, – решил поделиться слушавший нас Альвен. – Мне было противно.
– Я никакого запаха не чувствовал. Только приближающуюся смерть.
– Это было ужасно, – передернула плечами смуглянка. – Этот крик… словно бесконечная агония.
– Вы так интересно рассказываете, – на этот раз голос Найтара переполнила искренняя зависть пополам с досадой. – А мне ничего не привиделось.
– Тебе повезло.
– Господин Каннеро говорит, что это нормально.
– Скажите, кто-нибудь из вас чувствовал смерть? Холодок, спокойствие?
– Только запах крови.
– Я слышала звуки. Стоны, а потом крик.
– А мне просто было страшно, – решил признаться тот самый лысый мужик, которому не понравился рассказ о сверхпроводниках. – Я никого не боюсь, но мне было страшно.
– Страшно было всем…
Из дальнейшего разговора выяснилось, что каждый из наших покровителей чуточку отличается от других. Боги мужского пола несли с собой ауру страха, запахи разложения и крови, а также вызывали у своих адептов временное помутнение рассудка, схожее с трансом берсерка. Амазонка радовала почитательниц звуками чьей-то бесконечной агонии. Мне же досталась смерть – безмятежная и спокойная.
– Страх, тлен, кровь, ненависть, агония, смерть… прямо-таки шесть всадников апокалипсиса.
– Кто это такие? – не замедлил поинтересоваться любопытный варвар. – Что за всадники?
– У нас есть легенда о четырех вестниках, которые должны явиться в мир перед его кончиной. Здесь явно что-то похожее.
– Этот мир не выглядит умирающим, – вполне резонно заметил Альвен. – В целом тут достаточно мирно.
– Ты уверен? – скептически хмыкнул его сосед. – Мы видели только этот храм.
– Не уверен. Но здесь вполне дружелюбная обстановка.
– Дружелюбная? – у лысого мужика сами собой поднялись брови. – Дружелюбная? Мы могли сдохнуть в самом начале. Один из нас исчез сразу после того, как отказался работать. Сейчас наши головы забивают каким-то дерьмом. И ты называешь это дружелюбием?
– Вы уверены, что обо всем этом нужно орать на весь храм?
– А ты считаешь, что тот, кто перетряхивает мне мозги, не знает, о чем я думаю?
