она настояла, чтобы он надел форму, а теперь он «был не в своей тарелке».
– Чего такой невеселый? Устал? – Заметив его хмурый вид, склонился над столом Алексей.
– Пока нет. Смотрю, оскудела деревня.
– Не совсем, но есть такое. «Аксакалов» всего четверо осталось: твой отец, Николай Заботин ….
– Чего-то не помню такого.
– «Коси-нога».
– А? Жив еще?
– Жив-живехонек. Не знаю, почему не пришел. «В окурках, наверно, уже спит?». Спился дед. Внуки споили. Кто еще? Гоголь-моголь совсем слепой, – дальше крыльца не выходит. Дед Никита – напротив сидит. Этот весной еще все гряды в огороде вскопал. Верно, дед?
– А чего я дожидаться горожан буду? Не торопясь, копай да копай. Дядя мой до восьмидесяти шести без молотобойца в кузне орудовал. На него равняюсь.
Их разговор не остался незамеченным.
– И мурцовку с водкой пьешь?
– Нет, этого мне не потянуть. Разок попробовал, – думал, что все – отгрешил свое.
Взрыв хохота заставил Алинку-Калинку от мультика оторваться и выглянуть в окно.
– Это верно, что он водку ложкой хлебал?
– Это кто? Не узнаю. – Сергей шепнул на ухо отцу.
– Коська Косарев. Из города в прошлом году вернулся. – Прошептал отец, и уже громко. – Верно, спрашиваешь? Так и было. Целый день в кузнице отбарабанит, и по пути домой в магазин завернет. Там для него всегда четвертинки держали. Больше одной он никогда не брал.
– Оно и понятно, если это не сказка. – Пробормотал Константин, всего скорее. – Тут и одна с ног собьет. – И поднял стакан. – Долго мы еще соловья баснями будем кормить?
Оно и верно, но, еще толком не закусив, кто-то из женщин пригрозила своему: «Я тебе попробую. Сказки все это». Потом тот же голос спросил: «Неужели верно?».
– Угу! Он придет домой. Водку – в блюдо, хлеба туда, соль, лук, пара ложек растительного масла. Мурцовка называется, кто не помнит. Правда, это с водой делается. Все это дед Митя ложкой выхлебает, половиной стакана рыбьего жира запьет, корзину в руки, – и на Холм.
– Зачем? Там же водит.
– А он грибов оттуда всегда полную корзину приносил.
– Весь год? – Сподобился Коська на ерничество, но отец на него не поддался. – Почему весь год? С июня и до конца сентября. Себе наносит, потом многодетным семьям, потом и другим, у кого родителям некогда в лес ходить. Принесет, в окно постучит: «Корзину до вечера на крыльцо принесете».
– Надо и мне попробовать, – водка больно слабой стала. – Коська ткнул под бок соседку, уже не раз порывающуюся то петь, то танцевать.
– Я тебе попробую. – Стукнула его кулачком по лбу другая соседка, – теперь Сергей вспомнил, его мать. – У него от этого, поди-ка, – что сын, что внук.
– Внук – да, этого не отнимешь. – Заупрямился Коська. – А сын – каждому бы так жить. Это вы целый день в поле горбатились, а он –
