Она легко поддалась, без скрипа распахнувшись внутрь. Свет с улицы проявил обувь, забытый, немного сдутый мяч. Звучала тихая музыка – казалось, Сапожниковы дома, но просто забыли запереть входную дверь.
Кашлянув, старик прислушался в надежде услышать чьи-то шаги. Прошёл дальше, опасливо сдвинув в сторону ковёр, чтобы не натоптать. В гостиной горел свет и работал включённый телевизор, показывая серую рябь.
На столе стояла чашка с чаем, два бокала для вина и бутылка красного. Конфеты в подарочной коробке были открыты. Пульт лежал в кресле. Степан Ильич пощёлкал кнопками – приёма не было. Положил обратно и вдруг увидел, что на ладони остался красный след. Понюхал, скривился, поняв, что это кровь. Поплевал на руку и быстро вытер её о диванный плед.
Звать хозяев теперь совершенно расхотелось, нужно было разобраться в происходящем. В другой комнате звякнуло стекло. Степан вздрогнул и, отшатнувшись, нечаянно сбил со стены одну из фотографий. Внутри всё похолодело, но рамка лишь глухо ударилась о ковёр, не выдав его, и старик с облегчением вздохнул.
Тяжёлые шаги заставили взмокнуть. Степан Ильич начал отступать вдоль стены, прижав к груди сапёрную лопатку. В следующее мгновение на него из-за угла выскочил Сивашов с перекошенным лицом. Увидев старика, он едва успел отвести занесённую для удара руку с ножом.
Стерев со лба пот, он радостно хлопнул перепуганного Степана Ильича по плечу:
– Твою мать, дед! Ты! Ты же снаружи остался! Я бы тебя прирезал!
– Ты куда-то рванул, я не понял. Решил, что ты ушёл.
– Так я ж показал тебе, что кругом дома обойду!
– Да чего ты такое показал-то? – разозлился старик и покрутил перед лицом Димки рукой, попутно складывая пальцы то в фигу, то делая «козу», то отгибая средний палец. – Чего это такое? Понять сможет это нормальный человек?
– Ну чего ты гонишь? Не такое я показывал! – Сивашов даже обиделся.
– Да чёрт знает, чего ты вообще показывал! Ускакал и всё. Ты вот пока бегал… – Степан Ильич не договорил: вдруг послышался плеск воды. Этот звук был очень явным и совсем рядом: по коридору метрах в шести – семи.
Всё это время в доме кто-то был!
Мужчины встревожено переглянулись. Сивашов переступил на месте, обернулся в сторону двери, Степан Ильич решил, что тот сейчас снова рванёт прочь.
– Они же уехали! Я точно знаю.
– Ну, а кто это тогда? Воры что ли?
– Наворовались и моются?
– Будут чисты перед судом! – не удержавшись, хохотнул Димка.
Степан Ильич в ответ постучал кулаком себе лбу, красноречиво обозначая, что думает про шутку Сивашова. Тот в ответ тяжело вздохнул.
Музыка по-прежнему лилась откуда-то, приглушая остальные звуки. Иногда казалось, что сквозь неё доносится ещё что-то: то ли шелест от перелистывания страниц, то ли шипение работающего радио.
Степан
