раза.
Я поднял голову.
– Всё же не пойму, – сказал я, возвращаясь к предмету нашей беседы. – Почему ты считаешь, что в школе детей не следует обучать искусству боя и знакомить с оружием?
– Я не делаю этого потому, что не хочу дать волю детям увлечься вещами страшными, в которые они играют, но о которых не имеют представления.
– Иначе говоря, ты не хочешь, чтобы они были подготовлены к пролитию крови. Но жизнь потребует этого. Например, если случится война.
– На войне воют солдаты, не дети.
– Но дети, воспитанные как солдаты, воюют лучше. Будучи греком, ты знаешь это на примере воспитания в Лакедемоне.
Он усмехнулся.
– И что Лакедемон дал остальному миру, кроме солдат и Хилона? Был ли рождёны в Спарте философы, математики или врачи? Сущие единицы.
– Я думаю, одно то, что сделал царь Леонид и его воины стоит многих нерожденных учёных мужей оттуда.
В его глазах блеснула ирония.
– Все воздают хвалу спартанцам, но забыли про феспийцев. Славят подвиг трёхсот спартанцев, но не семьсот феспийцев. Знают про Леонида, но не знают про Демофила. Так пишется история, которая удобна одним и неудобна другим. Полагаю, ты не знаешь, что спартанцы хотели уйти, когда увидели персов и это феспийцы уговорили их остаться. Тебе это неизвестно, достойный Луций? – грек усмехнулся. – Вот почему я хочу заставить детей размышлять. Вот почему я прошу их самим читать и оценивать прочитанное. Я прошу их спорить и устраивать диспуты, чтобы выявить истину, а не принимать на веру даже сказанное историками…
Он вздохнул.
– Так позволь мне вернуться к твоему убеждению, что лишь сильнейшему благоволят боги, и я поясню почему считаю это заблуждением. Но прежде я спрошу тебя. Скажи, считаешь ли ты что целью познания является обретение мудрости?
– Считаю.
– И что, по-твоему, она такое?
– Совершенное знание. Знание скреплённое опытом. Умение видеть и предвидеть…и так далее.
– Согласен. А верно ли, что мудрость – свойство высшей природы, что отличает нас от животных?
– Похоже на то.
–А считаешь ли ты, что высшей природе свойственны рассудительность и справедливость?
– Считаю.
– Следовательно, мудрость, будучи целью познания, является благом?
– Получается, что так.
Вот они, сократовские приёмы. Грек владел ими как Ахиллес копьём.
– Теперь ответь, – сказал Деметрион, – свойственна ли мудрость лишь зрелому уму?
– Само собой.
– Почему?
– Это следует из того, что я сказал выше. Это соединение знания и опыта. Знание требует сил ума, а опыт – протяжённости лет. Мудрость всегда приходит с годами. Знание из книг, как бы оно велико не было, будет неполным, если не будет проверено жизнью.
– Совершенно
