на меня, поскольку я заверяю свидетельство. Держите язык за зубами и можете ни о чем не беспокоиться. Когда же о ваших новых подопечных вспомнят – а это произойдет не ранее чем через месяц, – вы предъявите ваше свидетельство, не сомневаюсь, что дело этим и закончится, поскольку провести тщательное расследование обстоятельств смерти мадемуазель де Монсорбье за давностью события будет крайне затруднительно.
Дюми поклонился в знак согласия и повел Шовиньера наверх. Остановившись перед дверью одной из палат, он отпер ее и хотел было войти внутрь, но депутат остановил доктора.
– Подождите снаружи, а еще лучше – у себя внизу. Тогда вы с чистой совестью сможете поклясться, что больше не видели вашего пациента в живых.
– Но я должен увидеть ее. Я…
– Вы ошибаетесь. Это совершенно необязательно. Уходите. Не тратьте попусту мое время.
Дюми ничего не оставалось, как удалиться, а Шовиньер, держа в руке чемодан, шагнул через порог.
Услышав за дверью голоса, мадемуазель де Монсорбье догадалась, что за этим последует, и встала, приготовившись встречать посетителей. На этот раз он почтительно поклонился ей и, поступившись своими республиканскими принципами, даже снял перед ней шляпу. Он поставил свой чемодан на стол, стоявший посреди комнаты, и обратился к ней с полувопросом-полуутверждением:
– Вы приняли решение, citoyenne?
Он не сомневался, что любой человек ее возраста может прийти по зрелом размышлении к одному-единственному выводу: очень тяжело добровольно умереть в двадцать лет.
– Да, месье, – со сдержанным достоинством ответила она.
– Citoyenne, во Франции осталось весьма мало «месье», – резко поправил он ее, – да и тех гильотинируют с такой скоростью, что скоро от них очистится вся страна. Если вы собираетесь принять мое предложение и хотите сохранить жизнь, citoyenne, то я попрошу вас пользоваться хотя бы наиболее употребительными выражениями революционного лексикона.
Мадемуазель де Монсорбье подумала, что, пожалуй, педантичность его суждений может свидетельствовать об ироничном складе его ума. Однако она отнюдь не была уверена в том, что это делается сознательно, а не является следствием самодовольной ограниченности, присущей многим из его сподвижников. Она пристальнее вгляделась в него, пытаясь угадать ответ на свой невысказанный вопрос и он, словно прочитав ее мысли, мягко улыбнулся.
– Значит, вы выбрали жизнь, – сказал он. – Что ж, весьма мудро с вашей стороны.
– Я этого не говорила, – отозвалась она, слегка испуганная его проницательностью.
– Неужели? Впрочем, я частенько забегаю вперед, – примирительно произнес он. – Ваше спокойствие, доброжелательная манера, с которой вы встретили меня, показались мне красноречивее всяких слов. Я пришел бы в отчаянье, если бы узнал, что ошибся.
– Мес… гражданин, я надеюсь, вы великодушно простите меня. Я… я не знаю, какими словами выразить свою признательность за вашу… вашу доброту и заботу.
– Вы
