он над ухом тихий голос Бантера. – Только вызовет лишнюю истерику, – добавил дворецкий, мягко уводя господина от двери. – Очень болезненно для обеих сторон и совершенно бесперспективно. Лучше дождаться приезда ее светлости вдовствующей герцогини.
– Пожалуй, верно, – согласился Питер и повернулся собрать свои умывальные принадлежности, но Бантер ловко его опередил. Тогда, еще раз подняв крышку сундука, Уимзи задумчиво заглянул внутрь.
– Так что вы нашли на той юбке, Бантер?
– Мелкие крошки гравия, милорд, и белый песок.
– Белый песок…
За охотничьей усадьбой Риддлсдейл вдаль и вширь простиралась болотистая вересковая пустошь с холмами. Вереск был бурым и мокрым, ручейки в нем не имели определенного цвета. В шесть часов солнце еще не садилось, и лишь белесая пелена весь день ползла с востока на запад по тусклому небу. Возвращаясь с долгих и бесполезных поисков других следов человека с мотоциклом, лорд Питер озвучивал тяжкие страдания своей общительной души.
– Вот бы старина Паркер был здесь, – бормотал он, шлепая ногами по раскисшей овечьей тропе.
Он возвращался к усадьбе не напрямую, а через фермерский дом, расположенный от нее примерно в двух с половиной милях и известный под названием «Нора Грайдера». Он располагался у северной окраины деревни Риддлсдейл – одинокий аванпост на участке плодородной земли у края болота, между двумя возвышенностями с обширными зарослями вереска. Тропа вилась с холма Уэммелинг-Фелл, шла по краю неприятной топи и за полмили до фермы пересекала речушку Рид. Питер не надеялся услышать что-нибудь новое в «Норе Грайдера», но руководствовался внезапно возникшим намерением не оставлять неперевернутым ни одного камня. Сам он внутренне был убежден, что, несмотря на изыскания Паркера, мотоциклист воспользовался главной дорогой и, вероятно, проехал через Кингс-Фентон, не останавливаясь и не привлекая внимания. Но Уимзи все равно сказал себе, что должен исследовать окрестности, а «Нора Грайдера» находилась как раз в окрестностях.
Питер остановился раскурить трубку и снова упорно пошлепал по грязи. Здесь, в низине, тропу через равные промежутки отмечали крепкие белые колья, кое-где стояла плетеная изгородь. Ее назначение было очевидным: всего в нескольких ярдах слева начиналась черная трясина с редкими кочками, поросшими камышом. Попади в нее кто-нибудь тяжелее трясогузки, и быстро превратится в россыпь пузырьков на поверхности. Уимзи подобрал растоптанную банку из-под сардин и бездумно зашвырнул ее в болото. Она упала с чавкающим звуком, напоминающим поцелуй, и тут же исчезла.
Охваченный тем чувством, которое заставляет человека в депрессии думать обо всяких грустных вещах, Питер облокотился на изгородь и праздно размышлял о: 1. Тщетности человеческих желаний; 2. Непостоянстве; 3. Первой любви; 4. Упадке идеализма; 5. Последствиях Великой войны; 6. Контроле над рождаемостью и 7. Обманчивости свободы воли. Он находился в самой низшей точке своего настроения. Но тут, почувствовав,
