Grazie mille[15]. Non avresti dovuto rimanere sveglio con noi[16].
Сол замотал головой и попытался ответить по-английски:
– К вашим услугам. – Эту фразу он знал наизусть. А следующую уже пришлось собирать по кусочкам. – Я… хорошо… Я был рад не спать… вы работали.
Губы Вандербильта под усами снова поднялись в улыбке.
– Bene[17]. У вас очень неплохой английский.
И тогда Сол, отважившись, рискнул. Не останавливаясь, не думая о том, как это дерзко, он указал на картину маслом, висевшую над камином, где был изображен пейзаж Монте Бьянко и его отражение в мерцающем озере, после чего, наклонившись над столом, набросал несколько линий, поднял повыше скат крыши – как отражение альпийских вершин – и его отражение в воде фонтана, который нарисовал на переднем плане.
Оба американца уставились на это грубое вмешательство в рисунок. А затем – на сицилийского выскочку.
– Бог мой, – наконец сказал пожилой. – Боюсь, что он прав.
– Я опасался сказать то же самое, чтоб не обидеть вас, Ричард. Но у нашего юного друга есть глаз на пропорции и общее величие.
Следующим утром во Флоренции пожилой Ричард, чья фамилия, как выяснилось, была Хант, и молодой Вандербильт выехали из пансиона, и Сол погрузил их багаж в изящную коляску, направляющуюся в порт, где они должны были сесть на пароход до Лондона. Но, едва коляска тронулась, Сол обнаружил у дверей пансиона рисунок, над которым оба американца трудились всю ночь.
И помчался за ними по дороге, крича: Aspetta! Подождите!
Он пробежал почти полкилометра, прежде чем Вандербильт, услышав его крики, наконец не высунул голову из окна коляски. Увидев Сола, он крикнул вознице, сидевшему высоко на козлах, остановиться.
– Господи боже, – только и сказал Хант, когда Сол, задыхаясь, добежал до коляски.
Эти два слова Сол понял, благодаря своим занятиям с падре Д’Эредита.
– Он что, пробежал всю дорогу? – спросил Вандербильт у своего компаньона, оглядываясь на путь позади.
– Похоже на то. Мне даже представить такое страшновато.
Уловив лишь несколько отдельных слов – он, мне, такое, – Сол попытался вручить джентльменам бумагу, которую они забыли.
– Это importante[18]? Да?
Вандербильт рассмеялся – но не насмешливо. Это был тихий, добрый смех.
– Говоря откровенно, у нас есть и лучшие изображения. И, будь уверен, мы уже включили в них мысленно твои исправления. Это можно выбросить.
Он изобразил жестами, будто что-то отбрасывает. Но вдруг заметив и, возможно, испугавшись выражения лица Сола, замолчал.
– Или ты можешь оставить его себе? – Он указал на Сола и скрестил руки к груди, как будто прижимая что-то к себе. – Lo tieni tu. Оставь себе.
– Grazie.
Вандербильт наклонился к нему.
– Я нанимаю на работу очень много людей, чтобы построить в Америке свой дом.
Спасибо большое (
Вы не должны были проводить бессонную ночь из-за нас
Хорошо (
Важно (
