но знаю, что когда-то там жила семья генерала.
– Вы помните их? – его голос стал тише.
– Да, – я медленно кивнула, – дружила с их сыном. Он был… просто замечательным. Смелым, добрым, в общем… замечательным мальчиком.
– Это хорошо, что замечательным… – усмехнулся генерал Стейн. – Ваша комната, лера, – передо мной распахнулась дверь. – Ваша прекрасная сестрица живет напротив? Так ведь?
– Да, – я закивала, жалея, что наш разговор подошел к концу. А столько еще хотелось узнать. Расспросить побольше о семье Фроди. Вдруг он знает о них…
Да, наверняка. Так хотелось задать хоть один вопрос о нем.
Но… Душу сковал страх и трусость не позволили мне открыть рот.
А что, если он забыл обо мне?
Что, если давно женат? Растит детей и думать не думает об этих землях.
А что, если это так?
Где-то в глубине души, я понимала, что, скорее всего, так и есть, но услышать это сейчас была не готова.
Наверное, никогда не буду готова.
Поэтому смолчала.
Трусиха.
– Через час Талья принесет вам ужин. Я непременно найду ее и сам попрошу об этом. К тому же приказ о масштабной уборке ее тоже не касается. Еще не хватало, чтобы целитель натирал мозоли щеткой. Так что хороших снов, лера.
– Спасибо, – с трудом проговорила я. – За всё… спасибо.
Кивнув, он твердым шагом спустился по лестнице, оставляя в моём сердце кровоточащую рану.
Какой он, мой Фроди?
Каким он вырос и помнит ли обо мне?
Мальчишка с добрыми зелеными глазами.
Утро. И вроде всё как обычно. Как всегда…
Дождик моросит за балконной дверью. Сыростью по комнате тянет. Волны бьются об скалы.
Ветер завывает… Как я любила его песни. Это ощущение свободы, силы родной стихии. Капли магии, что я сохранила, позволяли мне немногое. А горечь утраты все росла. Сделав изящный пас рукой, смогла вызвать лишь легкое дуновение, всколыхнувшее тонкие серые старенькие занавески. Но даже это радовало. Ведь могу.
Я все еще что-то могу.
На душе царила тревога.
Ещё не понимая её причины, зевнула и повернулась на спину.
Боль!
Словно кто раскалённой спицей проткнул стопу.
Закричав, я схватилась за простыню и потянула на себя.
Боги, как же больно…
Мышцы сводило и выкручивало.
– Талья! – собрав все силы, позвала на помощь самого родного мне человека.
Снаружи послышался какой-то невнятный шум. На балкон посыпалась каменная крошка.
Дверь открылась и в комнату вбежало моё единственное спасение.
– Нога, – прохрипела я и снова потянула на себя простыню.
Сжимая ткань в кулаке, выкручивала её, борясь с желанием орать в голос.
Но нельзя. Нужно быть сильной. Терпеть.
