она ушла на кухню.
– Чего ты щиплешься? – уворачивался от меня Йонни, пока мы вытирали руки.
Ещё спрашивает! Ну что за ребёнок? Никакой тайны доверить нельзя. Договорились же: родителям ни звука. Пока мы усаживались за стол, хватали краюхи хлеба и впивались зубами в куриные ножки, я многозначительно пялилась на Йонни, чтобы он понял: хоть один пик про Малю – и я с ним больше не вожусь.
Я так напряжённо следила за тем, чтобы Йонни снова не открыл рот, что даже сначала не поняла, что родители обсуждают нашу горку.
– Вы там себе все штаны обдерёте. Вот выпадет снег, и покатаетесь. Чего вы сейчас туда лезете? – спросила мама раздражённо и обернулась к папе: – Ты бы посмотрел, не торчат ли там гвозди.
– Не надо! Не надо там смотреть, – испугалась я. – Мы с Оскари проверили: ничего нигде не торчит. Мы, честное слово, не порвём штаны.
– Там только Малю во вратики лазит, – сказал Йонни. – И он не порвал штаны.
– Значит, Малю аккуратный мальчик, – заметила мама.
– Да?! – удивился Йонни. – Он вообще-то и в мусорный бак…
– Оставь ты их, пускай, – по счастью, перебил его папа. – Мы в детстве в любое время года по такой горке лазили, и ничего – все выросли, стали людьми.
– Так ты тоже знаком с Малю? – удивился Йонни.
– Это давно было, я не помню, – растерялся папа.
А я пихнула Йонни ногой под столом и сделала такое выразительное лицо, что у братика чуть курица носом не пошла. Он закашлялся, и я от души постучала его по спине.
Когда мы отправились спать, я наконец-то дала волю чувствам: ухватила Йонни за руку и поводила кулаком прямо перед его носом.
– Кулакамба тебе! Ох ты нарвёшься, Йоонас Виртаранта. Велели же молчать!
– А я и молчал! Может же человек случайно что-то сделать?
И Йоонас тут же наступил на башню из лего, которую я так старательно строила накануне. И разрушил её до основания. Он всегда в своём репертуаре, как говорит папа.
Я ворочалась и не могла уснуть. Мне казалось, что мою голову просто распирает от мыслей. И как назло, не с кем поделиться.
Перед сном я так люблю пошептаться с папой. Он всегда меня понимает. Но сегодня я посмотрела на него умоляющими глазами: мол, просто поцелуй мой синяк и иди. Я уже сплю. Это чтобы случайно не выболтать нашу тайну. Ведь мы поклялись молчать про то, что нашли вратики, и про то, кто из них вылез.
Погасив Малю и подружившись с ним, мы отправились показывать ему окрестности. Потому что он вынул из кармана тяжёлые часы на цепочке, глянул на них и сказал:
– Время пыток! Мне срочно нужны впечатления.
Но впечатлениями в первую очередь переполнились мы от его рассказов. Малю тарахтел не переставая. То, что мы не могли проверить, правду он говорит или заливает почём зря, похоже, раззадоривало его больше всего.
Таких хвастунов мы не встречали. Даже младший Пуркунен, у которого мама в мэрии работает, ему в подмётки не годится.
При
