вспыхнул, надулся и отвернулся к окну. Мать рассмеялась, прижала к себе сына и, улыбаясь, проговорила:
– Предложил мне вступить в партию.
– Да ну! А ты не шутишь?
– Какие уж тут шутки! Только я сказала, что мне надо хорошо подумать.
– А чего тут думать?
– Есть чего, Миша.
– Ну, не знаю, мама. Это ведь такое почетное дело – быть коммунистом.
– Для начальников быть коммунистом – большое дело, а для доярки все едино. Корова ведь не спрашивает, кто ее доит.
– Мама, ты неправильно рассуждаешь.
– Так и рассуждаю. Ты посмотри, какая у меня грамотность? Проучилась один год в церковно-приходском училище. И что я, малообразованная, буду делать в партии? Слушать да головой кивать? И время потребуется, ты меня совсем не увидишь. Партийные собрания каждую неделю проходят: все что-то решают.
– Решают, мама, как социализм на советской земле построить.
– Эка ты, Миша, хватил. Разве разговорами такое дело сотворишь? Нужно работать.
– Коммунисты все работают, они в свои ряды берут самых достойных.
– Может, оно и так, жить стали получше, но все равно – до социализма далеко.
– Вот вступишь в партию, и мы побогаче жить станем. Партийные тебе помогать будут, трудодни дополнительные выписывать.
– Да разве для этого в партию-то поступают? Ничего-то ты у меня еще не понимаешь в жизни, сынок.
Мать посмотрела на бумажную иконку, что стояла на полочке в простенке над столом. Украшенная белым расшитым полотенцем, она мерцала в лучах заходящего солнца живым светом и, казалось, дышала. Анна склонила пред ликом Спасителя голову, прошептала молитву и несколько раз осенила себя крестным знамением. Мишка неодобрительно заметил:
– Мама, ты же в Бога веришь! Партийным нельзя быть верующим!
– Конечно, сынок, но мне с этой верой легче жить.
– У нас в школе, когда в пионеры принимают, спрашивают о религии.
– Ну и что?
– Как ну и что? Верующих не принимают.
– Мы ведь по церквам не ходим, в душе своей Бога славим. Какие же мы верующие? Мы люди невоцерковленные, но любящие Господа всей душой.
– Мама, все, кто крестятся, – верующие?
Мать улыбнулась сыну, ласково, поцеловала и завершила разговор словами:
– Не будем рассуждать, Миша, кто верующий, а кто нет. Это дело совести. Посоветуюсь я с Василием Григорьевичем, бригадиром. Он человек умный, с войны пришел при орденах, все тело в осколках. На фронте в партию вступил.
Несколько дней подряд Мишка приставал к матери с вопросом:
– Ты с Василием Григорьевичем поговорила?
Анна только пожимала плечами да со вздохом отмахивалась.
– Почему? Что, трудно спросить? – наседал Мишка.
– Не трудно, но самой решиться надо.
– Ну, мама, ты что – боишься?
– Не
