выпрямился и тихо прошептал:
– Граф, всё может быть…
А на следующий день Алексаша зашёл в погреб и заметил, что из винной бочки кто-то отпил. «Кто же у нас пьёт, никак не могу понять…» – думал, не зная, что уж и предполагать, Алексаша, но скоро нашёл ответ, горький, как пилюля: к Алексаше подбежала служанка с криками:
– Ой, ваша светлость, беда: юному государю худо совсем…
Алексаша тут же послал за лекарем, сам поднялся в комнату Петра второго. Мальчику действительно было очень плохо.
– Что же с ним? – недоумевал Алексаша.
Прибыл лекарь, осмотрел недолго юного императора и вынес вердикт:
– Ваша светлость, его величество пьяны, а не больны!
Алексаша сел, как ударенный: он понял, как бутылка оказалась у мамок- нянек Петра второго, понял, кто отпил из винной бочки, а, главное, что напугало Меньшикова, что мальчика спаивали с детства, и имеет он сейчас императора – заядлого пьяницу!
Алексаша еле дождался, пока Пётр второй протрезвеет, хотел поговорить с мальчиком, но тот не стал его слушать, только возмутился:
– Не указывайте мне, как жить, вы мне не отец!
Алексаша старался быть терпеливым, но после того, как молодой император на неделю ушёл в запой, Меньшиков велел убрать все алкогольные напитки из усадьбы. На время конфликт затих…
… Но уже неделю Алексаша не мог встать: он сильно заболел, Пётр второй переехал в Петергоф. Когда жар утих, Алексаша попросил жену принести портрет своего названого брата, Петра первого. Усопший друг смотрел с холста на Меньшикова печальными глазами…
– Братик мой, если бы ты был жив! Я так скучаю по тебе, я совсем растерялся и не знаю, что делать: когда ты был жив, мы трудились на благо Родине, всё было просто. А теперь я старею, твой внук пьёт, никому не нужны наши реформы и свершения, мы с тобой никому не нужны, а мне так обидно: я ведь очень любил тебя, самой чистой братской, родственной любовью, кажется мне, что до сих пор люблю…
Алексаша, больной, холодный и уставший, откинулся в кровати и опять уснул, и снился ему день, когда он побратался с Петром первым. Снова Алексаша во сне предстал юным и красивым, а его названный брат – с неповторимым шармом молодости и со счастливым взглядом чёрных бездонных глаз, которые, казалось, затмевают алмазы и жемчуга.
А потом Пётр первый и сам Алексаша привиделись на корабле в жуткий шторм, Пётр падал за борт, а Алексаша пытался удержать его.
– Я тебя не брошу! – кричал Алексаша, пытаясь удержать Петра, но всё оказалось тщетным: Пётр с возгласом «Прости меня!» вырвал руки и исчез в пучине разгулявшейся непогоды…
А тем временем в Петергофе Пётр второй сидел у зеркала и примерял перстни.
– Скучно мне, тоскливо… – жаловался молодой император.
– Ваше величество, не хотели бы вы подружиться с кем-нибудь из сверстников? Например, с моим сыном, Иваном… – с притворной заботой спросил Долгорукий.
– Это было бы хорошо…
